— Ква! — Он повернулся боком и надел ведро на голову, спасаясь от новой волны штрихов, но теперь уже огненных.
Стрелы опять забарабанили по палубе, щитам, бортам, две явственно чиркнули по бриганте, но не пробили. Ведун опустил ведро — и увидел пляшущие тут и там огоньки, которые затаптывались варягами, еще два взбирались по парусу.
— Ква! — Он швырнул ведро за борт, рванул наверх и резким движением взмахнул, накрывая сверкающим потоком сразу обе расползающиеся дыры.
— Ква!!! — Именно таким криком отозвались гребцы, на головы которых скатилась с паруса выплеснутая вода.
— Еще! Еще лей! — заорал от руля Ксандр. Ведун послушно зачерпнул и метнул на туго натянутую ткань еще несколько ведер, стараясь вымочить всю тряпку, потом затушил огонь, разгорающийся на крыше сарайчика, выплеснул два ведра на палубу между гребцами. За работой про стрелы забылось, но боги хранили Середина, и из двух последовавших волн огненных стрел на него не попало ни одной.
— Готовьс-сь!!!
Олег распрямился и понял, что погоня окончена — ладья накатилась носом на борт иноземца, и вперед, на чужую палубу тут же перескочили несколько варягов. Нос покатился обратно.
— Ты чего, Ксандр?! — заорал Олег, выдергивая саблю. — Наших бьют! Сближайся!
— Да пошел ты… — тяжело выдохнул кормчий, наваливаясь на весло.
Ладья опять накатилась на корабль, ударилась, и опять вперед прыгнули пятеро варягов. Ведун передернул плечами, снял с борта судна щит — его личный остался на корме — и пошел вперед. Внизу живота возник и растекся по телу озноб страха, густо перемешанного с азартом. И сейчас важно было не то, ради чего он намерен драться на этот раз, а то, удастся ли ему справиться с этим страхом или страх победит его.
Нос накатился на корабль в третий раз.
— Наших бьют!!! — Середин прыгнул вперед, увидел, что падает на выставленные копья, толкнул щит вниз, наваливаясь на жала им, а не телом, рухнул на палубу, плашмя рубанул копейщиков по ногам, вскочил, расставил сапоги, стараясь не поскользнуться в кровавых лужах. На корме корабля пятерка скандинавов успешно теснила к борту трех отчаянно отмахивающихся ятаганами, смуглых остролицых арабов, чуть ближе, ничуть не смущаясь, один на один рубился варяг с иссиня-черным мавром в цветастой чалме. Под ногами у них, рассыпая угли, каталась жаровня. Угли шипели в крови, но пахло все равно паленым мясом. У мачты, прижавшись к ней спиной, стоял в распахнутой до пупа рубахе, болтающейся над широким кушаком, круглолицый моряк с саблей, перед которым распласталось трое скандинавов.