— Это так, господин, — согласилась Урсула. — Но когда о его чудесах прослышали во дворце, хан призвал его к себе. Колдун был и у нас, в гареме. Он в этом??? другой из жен. Потом увидел меня, подошел и долго гладил по голове, глядя в лицо. Потом сказал: «Какая красивая малышка. Жаль, что черный колдун принесет ее в жертву каменному зеленому богу. Но что поделать, бог любит женщин именно с разноцветными глазами».
— А что предсказал этот маг самому хану? — злорадно поинтересовался Олег.
— Всю правду, — не поняла его сарказма невольница. — Он предсказал ему четыре года процветания, особо легкую и большую прибыль на прошлое лето. А потом сказал, что дальше четырех лет он ничего не видит. Однако хану свою веру он хвалить не стал, а после того, как наскучил, сразу ушел из города.
— Я даже знаю, откуда эта большая прибыль прошлым летом взялась, — кивнул ведун. — А вот насколько она легкая, хан узнал нынче зимой.
— Когда я узнала, что ты колдун, господин, то поняла, что чародей говорил именно про тебя.
— Что я принесу тебя в жертву? — Середин повернул курицу к огню другим боком. — Что же ты не сбежала, если так думаешь?
— Не сразу вспомнила, — призналась девочка. — И разве от судьбы убежишь? С тобой спокойно. И ты еще не знаешь каменных богов. Значит, у меня есть еще очень много времени.
— У тебя будет долгая, сытая, спокойная жизнь, — сказал Олег. — Продам тебя в Угличе в богатый дом, с этого дня она и начнется. Никаких колдунов, никаких каменных истуканов. — Пообещать невольнице счастье у него язык не повернулся. — Да и вообще, не бывало никогда на Руси человеческих жертвоприношений, тут тебе не Рим. В Киеве пару лет назад попытались, так бунт случился.
— Ты не продашь меня, господин, — уверенно повторила Урсула. — Вот увидишь, не продашь!
Спорить с рабыней — глупее не придумаешь. Поэтому Олег промолчал, подтянул к себе цыпленка, разломил пополам, отдав часть девочке, кинул в закипевшую воду десяток плодов шиповника и скатанный в шарик засахарившийся мед — редкостный китайский чай был для него пока не по карману. Подкрепившись, они завернулись в шкуру. Девочка, сложив руки на груди, прижалась к тому, кто должен был принести ее в жертву какому-то неведомому богу, ткнулась носом в шею и почти сразу мерно засопела.
Боги, боги, за что вы так шутите с людьми?
* * *
Поутру Урсула без напоминаний оседлала лошадей. Благо со скакунами теперь проблем не было, себе она взяла гнедого с двумя белыми пятнами на правом боку, а трофейного оставила вовсе с непокрытой спиной, на которой обнаружились кровавые потертости. Деревянное седло с высокими луками, которые должны удерживать всадника при копейном ударе, перекочевало на чалого — себе девочка предпочла низенькое кожаное, заднюю луку на котором заменяла кожаная подушечка со множеством петелек, свисающих пышной бахромой, а переднюю — невысокий штырь, откровенно неприличного вида. Видать, юмор был такой у шорника.