— Эй, ты, — окликнул я. — Подойти и окажи нам услугу!
Она повернулась ко мне, спустив шаль, и я увидел ее лицо. Но не поверил своим глазам.
— Гильгамеш? — тихо сказала она.
Я ахнул от изумления. Это могло быть только привидение.
— Демон! — прошептал я. — Смотри, Энкиду, у нее лицо Инанны! Должно быть, это Лилиту пришла сюда преследовать нас, или привидение Утукку.
Ужас и страх ударили меня, словно язык бронзового колокола, я задрожал и стал искать среди своей сброшенной одежды амулет богини, который юная жрица Инанны дала мне давно, когда мы оба были юны.
Тем же тихим голосом она сказала:
— Не бойся, Гильгамеш, я действительно Инанна.
— Здесь? Во дворце? Жрица никогда не покидает храма, чтобы увидеть царя. Она призывает царя, чтобы он служил ей в храме, в ее собственных владениях.
— Сегодня ночью именно я пришла к тебе, — сказала она.
Теперь она стояла совсем близко от меня, и мне казалось, что она говорит правду: если это и был демон, в это нельзя было поверить. И какой демон, к тому же, осмелится перевоплотиться в богиню в стенах города, где обитает сама богиня? Я никак не понимал причины присутствия Инанны во дворце. Я чувствовал какой-то подвох. Я похолодел, и завернулся в свою одежду. Энкиду смотрел на нее, словно на чудовище, изготовившееся к прыжку.
Я хрипло спросил:
— Что тебе от меня надо?
— Сказать несколько слов, только несколько слов.
Горло у меня пересохло:
— Говори!
— То, что я должна сказать, я бы хотела сказать с глазу на глаз.
Я посмотрел на нахмурившегося Энкиду. Мне не хотелось отсылать его, но я достаточно хорошо знал Инанну. Я печально сказал:
— Энкиду, оставь нас ненадолго.
— Это обязательно? — спросил он.
— На этот раз — да, — ответил я, и он медленно пошел, несколько раз оглянувшись, словно боялся за меня.
Инанна сказала:
— Я видела тебя сегодня с террасы храма, когда ты гулял по городу со своими героями, Гильгамеш. Ты никогда не был таким прекрасным. Ты сиял как божество.
— Радость победы дала мне это. Мы убили демона, мы добыли древесину, мы смели с лица земли стену, воздвигнутую эламитами.
— Я слышала об этом. Это замечательная победа. Ты герой, не знающий себе равных. О тебе будут петь грядущие поколения!
Я заглянул ей в глаза. В этот час, в свете зари, они казались такими темными, они казались темнее ночи. Я пристально смотрел на ее безупречный лоб и дуги ее бровей, на ее полные губы. От нее исходил жар, но это был холодный огонь. Я не мог сказать, стояла передо мной богиня или женщина. Обе смешались в ней, чего никогда не было раньше. Я вспомнил слова Забарди-Бунугги, из его слов я понял, что она — мой враг. В это мгновение она была прекрасна и не могла казаться мне врагом.