— Не знаю. Я тебе вот что скажу… по-моему, она сама не знает. Я свалился ей на голову, как камень.
— Увы, — заметил Олаф. Он раздевался. Искал плавки. — Это печально. Сколько ты весишь, камешек? Сто десять?
— Около этого. Не ищи. Твои плавки на мне.
— При всей твоей святости ты всегда норовил подхватить чужое, — ворчал он, а когда я начал снимать плавки, крикнул: — Брось, дурак! У меня есть в чемодане другие…
— Как оформляется развод? Случайно не знаешь?
Олаф посмотрел на меня из-за открытого чемодана, моргнул.
— Нет. Не знаю. Интересно, откуда бы мне знать? Я слышал, что это все равно, что чихнуть. И даже “будь здоров” говорить не надо. Нет ли тут какой-нибудь человеческой ванны, с водой?
— Не знаю. Наверно, нет. Есть только такая — знаешь…
— Да. Освежающий вихрь с запахом зубного эликсира. Ужас. Пошли в бассейн. Без воды я не чувствую себя умытым. Она спит?
— Спит.
— Ну, тогда бежим.
Вода была холодной и чудесной. Я сделал сальто из винта назад получилось. Раньше никогда не получалось. Выплыл, отплевываясь и кашляя, потому что втянул носом воду.
— Осторожней, — бросил мне с берега Олаф, — ты теперь должен беречь себя. Помнишь Маркля?
— Да. А что?
— Он побывал на четырех спутниках Юпитера, насквозь проаммиаченных, а когда вернулся, сел на тренировочном поле и вылез из ракеты, увешанный трофеями, как рождественская елка, споткнулся и сломал ногу. Так что ты осторожней. Уж послушай меня.
— Постараюсь. Дьявольски холодная вода. Я вылезаю.
— И правильно делаешь. А то еще подхватишь насморк. У меня его не было десять лет. Но не успел я прилететь на Луну, как начал кашлять.
— Потому что ТАМ было очень сухо, — сказал я с серьезной миной.
Олаф рассмеялся и тут же обдал мне лицо водой, нырнув в каком-нибудь метре от меня.
— Действительно, сухо, — сказал он, выплывая. — Это метко сказано, знаешь. Сухо, но неуютно.
— Ол, я побежал.
— Ладно. Увидимся за завтраком. Или не хочешь?
— Ты что!
Я побежал наверх, обтираясь по дороге. Перед своей дверью затаил дыхание. Осторожно заглянул. Она еще спала. Я воспользовался этим и быстро оделся. Даже успел побриться в моей туалетной.
Сунул голову в комнату — мне показалось, что Эри что-то сказала. Когда я на цыпочках подходил к кровати, она открыла глаза.
— Я спала… тут?
— Да. Да, Эри…
— Мне казалось, что кто-то…
— Да, Эри, это был я…
Она смотрела на меня, словно к ней постепенно возвращалась память, сознание всего, что произошло. Сначала ее глаза широко раскрылись — от удивления? — потом она их закрыла, снова открыла — украдкой очень быстро, но так, что я все-таки это заметил, заглянула под одеяло — и повернула ко мне порозовевшее лицо.