— Испугался, товарищ Андрей, — признался он, — вдруг с вами что?
Свой город, находчивость и случай помогли, выручили. Впереди показался человек со свертком и березовым веником под мышкой. В ту же минуту Севастьянов разглядел знакомую вывеску: «Бани». Сколько раз он ходил сюда по субботам вот с таким узелком чистого белья и веником. Русскую баню здесь открыл китаец несколько лет назад. Заведение что надо: парильня, банщики, банщицы, торговля прохладительными и горячительными напитками…
— Сюда, — не раздумывая, показал юноша.
— Годится, молодец! — сразу оценил предложение товарищ Андрей.
… Автомобиль кирпичного цвета с откидным парусиновым верхом и круглым радиатором несколько раз проехал по глинистым ухабам переулка. Дворы и огороды прочесывали солдаты и агенты контрразведки.
Пелагея Степановна сидела в пустой кухне: грозная, с сухими немигающими глазами. В доме все было разбито и разбросано.
— Да, правду говорят: нет худа без добра. Люблю парком и березовым веничком побаловаться, — приговаривал товарищ Андрей. — Погрей-ка нас, Николай.
Они улеглись на верхних полках, расположенных под прямым углом, головами друг к другу, поставили возле себя шайки с холодной водой.
Севастьянов раз за разом выплеснул на камни три ведра. Воздух стал быстро накаляться.
— Побойтесь вы бога! — взмолился старичок с нижней полки. — Все нутро ошпарили, в ушах перепонки хлопают!
— Бог тут стороной, папаша, — отозвался Руденко. — С испокон веков повелось: парную кто поздоровше держит. Тут такое дело: любитель — парься, не осилишь — иди в предбанник.
— Ученого не учи, — ворчал старик, сползая с полки. — Поздоровше? Да разве мне с тобой равняться? Лет бы двадцать назад, ты бы у меня на карачках из парильни убег.
Осторожно, держась за деревянный поручень, старичок спустился по ступенькам. На его худой спине желтели прилипшие березовые листы.
— Будто одни остались? — Товарищ Андрей повернул голову. — А и в самом деле жарковато. Ну ничего, потерпим… Видать, ты с хвостом пришел, а, Василий Петрович?
— Как увидел проклятого полковника на причале, — виновато отозвался Руденко, — сразу к сердцу подкатилось. Ну, думал, не жди, Василий, добра. Трое суток по городу петлял, как заяц по первому снегу. Выходит, выследили. К нам во Владивосток, товарищ Андрей, мастера со всей России съехались… Да что я… за вас боимся.
Руденко намочил полотенце в холодной воде и обернул, как чалмой, голову. Лицо его с небольшим задорным носом покраснело, пересекавший бровь шрам побелел. Шрам был то белый, то багровый, то синий — в зависимости от настроения и обстановки.