Курасов достал из стола лупу, внимательно все прочитал. Он записал кое-что в блокнот, потом сверился с какой-то другой страничкой в этом блокноте.
— В записке неопределенно сказано о сроке восстания, — сказал он. — Разве точное число еще не известно?
— Двадцать пятое августа, — дымя сигарой, ответил Рязанцев. — Число только у меня в голове. На всякий случай, спокойнее.
Курасов понимающе кивнул и спросил:
— Владимир Алексеевич, как вы думаете, сколько человек может выставить забайкальское белое подполье? В самом благоприятном случае.
— Мы можем рассчитывать на дивизию… Мало это, много? В основном казаки и офицерство.
— Дивизия в тылу у красных, если мы будем наступать, — неплохо, — задумчиво сказал Курасов.
— Удастся ли только сговориться с семеновскими агентами, они в Забайкалье главная сила, — добавил Рязанцев. — Казаки могут не поддержать восстание.
— Опять Семенов! — Курасов выругался. — Если бы он попался мне, я, не задумываясь, без всякого суда расстрелял бы его как изменника!
«А что, если втянуть Рязанцева в мою игру?» — неожиданно подумал Курасов. Он бросил пристальный взгляд на старого товарища: Рязанцев был, бесспорно, человек с твердым, жестким характером и столь же твердыми убеждениями. «Настоящий русский, он живет только для родины!»
— Я безоговорочно поддерживаю все мероприятия командования в борьбе с большевиками, — сказал он. — Но скоро нам придется покинуть Россию. Это неотвратимо. Повернуть ход событий сейчас не в наших силах…
Курасов еще секунду поколебался и решил посвятить полковника во все.
— Я поделюсь с вами, дорогой Владимир Алексеевич, самым сокровенным. Пусть ваша дивизия, пусть наши здесь, в Приморье, — все это уже бесполезно. Но это не конец. Это не значит, что мы складываем оружие. Нет, мы будем бороться. Нам предстоит готовить новую схватку. Но только собравшись с силами — там, за рубежом, — и основательно почистив наши ряды. Потребуются сильные, честные люди. Необходима идея, за которую будет воевать народ. Надо придумать идею… Мы скоро вернемся в Россию, через границу проползем, поднимем народ. Мы спасем Россию! — Курасов говорил с необычайным воодушевлением. — Здесь, на Дальнем Востоке, в тылу врага останутся тайные люди, послушные только мне… нам, — поправился Курасов. — Они прикинутся мертвыми. Иногда так надо сделать, чтобы тебя не умертвили на самом деле.
— Николай Иванович! Это грандиозно, — искренне сказал Рязанцев, — но…
— Что «но»?
— Если большевики захватят всю Россию, они укрепят свою власть и тогда…
— Укрепят власть? До этого долго, слишком долго, Владимир Алексеевич; на Дальнем Востоке еще дольше. Здесь нет безземельных мужиков, нет помещиков… Но я сейчас о другом. Разве можно смириться, отдать Россию в руки мятежников? Разве могут мужики и рабочие управлять государством? Нет, нет и нет! Все должно стать на свое место.