— Вот она! — внезапно выкрикнула Проклятая, появляясь рядом со мной. — Стреляй!
Стрела сорвалась с тетивы и, оставляя за собой лиловый росчерк, пронеслась над полынным полем. Ее наконечник сиял, словно северная звезда.
Прямо на меня летел всадник. Женщина, лицо которой было скрыто под серебряной маской. Я попал ей прямо в сердце. Всадница ме-е-едленно, словно нехотя, начала заваливаться на бок. И упала с лошади всего лишь в пяти шагах от меня. Я не сразу осознал, что убил Оспу. Она лежала на спине, раскинув руки. Собранные в косу прекрасные волосы казались живым серебром. Проклятая не шевелилась и не дышала. Великолепное черное платье для конной езды скрывало кровь.
Терзаемый любопытством, я встал перед Аленари на колени и снял с ее лица маску, сделанную из бесценного гроганского металла.[29]
Мертвыми, остекленевшими глазами на меня смотрела Лаэн…
Я вскочил, задыхаясь от ужаса.
Уютная комната. Второй этаж. Трактир.
Мое солнце спала, зарывшись носом в подушку, не ведая, какая ерунда приснилась мне этой ночью. Сердце все еще учащенно стучало, и я едва слышно помянул Бездну.
Тут же раздалось легкое, предупреждающее покашливание. На подоконнике, у распахнутого окна, сидел незваный гость. Старый странный знакомый с нелепым именем Гаррет.
Поколебавшись, я не стал брать лежащий у изголовья у-так и осторожно, чтобы не разбудить Лаэн, поднялся. Следовало спросить, откуда вор здесь, как сумел нас найти и забраться в комнату. Хотя последний вопрос был, все-таки, не к месту. Мастер, щелкающий морасских псов, словно кедровые орешки, без труда справится с обычным дверным замком.
Гаррет поймал мой взгляд и неожиданно произнес:
— Вы все же ухватили свой ветер за хвост, парень. Сожалею.
Я, не понимая, нахмурился, и тогда он кивнул в сторону улицы, а затем отошел от окна, уступая мне место. Я посмотрел вниз. У дверей стояла позолоченная карета, запряженная четверкой лошадей. Из нее выбралась старуха. Я не мог узнать ее до того момента, пока она не подняла глаза и не увидела меня в оконном проеме.
Проказа!
Целительница улыбнулась мне так, словно я был единственным и горячо любимым внуком, наконец-то вернувшимся под крылышко дорогой бабушки…
В этот момент я на самом деле проснулся.
Судя по солнцу, освещавшему низкую крышу соседнего дома, было позднее утро. Конечно же, никакого Гаррета в комнате не было, и быть не могло. Мы с вором расстались еще в особняке Йоха, и вряд ли встретимся снова где-нибудь, кроме моих дурацких снов.
Чувствуя себя совершенно опустошенным, я вяло побрызгал в лицо холодной водой из таза. Кое-как одевшись, поплелся к окну. Отдернув занавески, бросил взгляд вниз и резко втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.