— Только поторопись, Элрик. Карлаак не продержится и полдня под натиском кровавых псов Терарна Гаштека.
* * *
— До чего же упрямы эти горожане, — говорил Элрик, когда они вдвоем с Мунглумом сидели в его кабинете поздно вечером. — Они не хотят понять, как велика опасность, отказываются бежать, а я не могу покинуть их. Они встретили меня добром и сделали гражданином Карлаака.
— Значит, мы должны остаться здесь и умереть?
— Возможно. Похоже, выбора нет. Хотя у меня появилась одна идея. Ты сказал, что тот волшебник стал пленником Терарна Гаштека. Что бы он сделал, если бы получил обратно свою душу?
— О! Он с радостью отомстил бы своему обидчику. Но Поджигатель не настолько глуп, чтобы допустить это. Нет, беспутный чародей нам не помощник.
— А если мы сумеем помочь ему?
— Как? Это невозможно.
— В самом деле? — Элрик иронично вскинул бровь. — Ну ладно. А этот варвар что-нибудь слышал обо мне? Как я выгляжу, чем занимаюсь?
— Нет, насколько я знаю.
— Сможет он узнать тебя? — Каким образом?
— Тогда я предлагаю присоединиться к нему.
— Присоединиться к нему?! Элрик, ты сошел с ума!
— У каждого человека есть слабое место, и, только отыскав его, мы сумеем победить Поджигателя. А для этого нужно сначала приблизиться к нему. Мы выедем на заре, времени терять нельзя.
Мунглум обреченно кивнул:
— Остается надеяться на удачу. Прежде она сопутствовала нам, но теперь… Боюсь, она ушла вместе с твоими прежними привычками.
— Найдем ее снова.
— Ты возьмешь с собой Приносящего Бурю?
— Но ты ведь не любишь его! Да и я надеялся больше никогда не прибегать к его помощи. Он — смертельный друг.
— К сожалению, без него сейчас не обойтись. — Мунглум, казалось, удивился собственной уверенности.
— Да, ты прав. Я возьму его. — Элрик нахмурился, сжимая кулаки. — И это означает, что я нарушил слово, данное Зарозинии.
— А как иначе ты собираешься защищать ее от вонючих кочевников?
* * *
Держа в руке смоляной факел, Элрик открыл дверь оружейной и вошел. Шагая по узкому коридору, вдоль которого было развешано затупившееся старинное оружие, он почувствовал слабость.
Сердце его тяжело забилось, когда он коснулся еще одной двери и, скинув закрывавший ее брус, ступил в небольшую комнату, где хранились королевские регалии давно умерших властителей Карлаака и Приносящий Бурю. Элрик глубоко вздохнул и потянулся к мечу — черный клинок протяжно застонал, словно приветствуя хозяина. Сдавленное рыдание слетело с губ альбиноса, он схватился за рукоять, и все его тело сотряслось в нечестивом экстазе. Элрик поспешно сунул меч в ножны и почти бегом выскочил из оружейной на свежий воздух.