Так, в раздумьях о Волке, царевич закончил умывание и, отметив про себя, что рубашку надо было снять до того, как она была промочена насквозь, утерся рушником и пустился в обратный путь, тщательно припоминая заученные приметы — «если я в довершение всего еще и заблужусь в пятидесяти шагах от лагеря, я этого не переживу.»
Дойдя до березы с развилкой, царевич вдруг услышал со стороны полянки звуки борьбы, несвязные выкрики и звон оружия. «Это Волк! На нас напали! А у меня даже ножа с собой нет!» — в отчаянии он захлопал себя по карманам, в то же время лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего на роль оружия, но ничего не нашел и, вспомнив как это делал на странице сто шестьдесят первой королевич Елисей, когда посредством колдовства оказался в диком лесу один, и из одежды на нем была только кольчуга, и тоже вдруг он услышал доносящийся до него… Короче, Иван решил для начала скрытно подобраться к полянке и посмотреть. Может, особо беспокоиться было и не о чем. Или, памятуя ратное искусство Серого, беспокоиться нужно было за его противника.
Звуки сражения, доносящиеся с прогалины, покрывали даже старания царевича подобраться бесшумно. Подкравшись к ставшему уже знакомым кусту шиповника, Иван осторожно выглянул из своего укрытия. Открывшееся ему зрелище превзошло все ожидания. Верткий Волк отчаянно рубился с тремя бородатыми верзилами. Один из нападавших, неестественно изогнувшись, уже растянулся на другом конце поляны. Хоть здоровяки и наседали, шансы у бойцов были приблизительно равные, оценил царевич, обратив внимание на окровавленный рукав одного и голову другого. Но перелом в сражении произошел в одно мгновение, и предотвратить его было невозможно.
При отражении очередного выпада тяжелым мечом неповрежденного пока верзилы длинный кинжал Серого сломался вершках в двух от рукояти, лезвие со свистом улетело в кусты, спина Серого прижалась к березе, и в грудь ему уперся длинный меч его противника. Все разом стихло, и до Ивана доносилось только тяжелое прерывистое дыхание поединщиков. Раненые разбойники, побросав оружие, ринулись к уже упакованным сумам и стали методично выбрасывать из них вещь за вещью, предварительно тщательно перетряхнув и осмотрев каждую. Чем ближе ко дну они были, тем яростнее и дальше выкидывали они содержимое мешков, очевидно, не представлявшее для них никакой ценности (пока?). Вот на ветвях ели повисли рубахи царевича, куст шиповника принакрылся парчовым кафтаном, а под ноги Ивану, страдальчески взмахнув страницами, шлепнулись «Лукоморские витязи».