Иван уцепился за это слово.
— А что вы едите, когда люди не… клюют?
— Консервы.
— А-а… мн-н-н… Э-э-э? — осторожно спросил царевич.
— Иногда поклевка бывает такой хорошей, что Русана заготовляет консервы впрок, — охотно разъяснила Милана. — Я тоже как-то пробовала, мы вместе делали, но мои почему-то через два дня испортились. Русана говорит, что крови много осталось и кости слишком крупные, а я вроде все по рецепту делала, да и при ней же. По-моему, я просто неспособная к кулинарии. Зато пою лучше всех.
— Болтаешь ты больше всех, — беззлобно проворчала русалка постарше. — Пошли давай, время идет. Еще начинку и маринад готовить — сегодня я тебе помогать не буду, привыкай к самостоятельности.
— Ну, Русана-а, — гнусаво-капризным голосом избалованной принцессы протянула Милана.
— Пошли, пошли.
Русалка сделала еще один шаг в глубину. Царевич забился, чуя конец.
— Отпустите меня! Вы не имеете права! Это негуманно! Мы — братья… то есть, сестры… то есть… Пустите меня! Пустите!!!
Холодная вода коснулась подбородка. Иван даже не понял, а почувствовал всеми фибрами души, даже при таких обстоятельствах не желавшей покидать давно промокшие пятки, что это — его последнее мгновение на свете, и, не сознавая, что делает, набрав полную грудь воздуха вперемежку с туманом, взревел:
Прощай-те, това-рищи, все по ме-стам,
Послед-ний парад наступа-ает,
Вра-гу не сдае-отся наш гор-дый «Коряк»…
И только допев песню до конца, он понял, что он допел ее до конца.
И от изумления затих.
— А еще знаешь? — по голосу — Русана.
— З-знаю.
— Спой.
— Слав-но-е мо-ре, священный Бас-ка-а-а-ал…
И пока звонкий молодой голос усердно выводил повествование о злосчастном бродяге, голова лихорадочно старалась мыслить, по возможности не сбиваясь с такта и не путая слов.
«Почему они слушают? Что я о них знаю?… мо-лод-цу плыть не-да-ле-е-еч-ко. Так. Русалки. Людоеды.
…в де-е-брях не тро-о-нул… Живут в реке. Поют для привлечения добычи. Поют… ми-но-ва-а-ала… Любят петь. Вода. Мамочки, забыл! Сначала! Надо начать сначала!… слав-ный ко-рабль… Любят воду? Понял!
…слав-ный ко-ра-абль… Ой, что я пою?! Песни о воде! Они любят ПЕСНИ О ВОДЕ!… о-о-му-ле-евая боч-чка… То есть, пока я буду петь им про воду, они меня не тронут! Вероятно.»
— Еще, — потребовали обе в голос как только замолк последний звук.
— Раски-ну-улось мор-ре широ-ко…
И опять до конца. И когда непререкаемым тоном Милана потребовала петь дальше, царевич решил пустить пробный шар.
— С удовольствием. Только мне вода в рот попадает, и дыхание сбивается в таком положении. Может, меня можно вертикально держать? Ну или хотя бы под углом в шестьдесят градусов? А?..