– Это уж вам судить, милорд, – уклончиво ответила Джиджи.
– Возьмите моего коня, мисс Роуленд. Я настаиваю.
И тут Джиджи вдруг поняла, что Тремейн тоже волнуется. Да-да, он ужасно волновался – просто пытался изобразить невозмутимость.
Это открытие воодушевило Джиджи, и сердце ее радостно подпрыгнуло. Взглянув на маркиза с улыбкой, она сказала:
– Я не езжу верхом. Неужели забыли?
Камден шумно выдохнул и пробормотал:
– Ах да, конечно… Но почему? – К нему уже вернулась прежняя сдержанность. – Не верится, что ваша мать упустила из виду уроки верховой езды.
Мисс Роуленд пожала плечами:
– Мама тут ни при чем. Просто я решила, что не буду ездить верхом.
– Но почему? Мне кажется, вам понравилось бы. Ведь лошади дарят невероятное чувство власти и свободы.
Когда-то ей все это нравилось, и еще как! Она обожала ездить верхом. Пока не упала с лошади во второй раз, сломав три ребра и руку в двух местах.
– Я боюсь лошадей, вот и все.
– А почему вы их боитесь? Они куда добрее и разумнее престарелых дам с замашками герцогинь. Насколько я понял, последних вы не боитесь, верно?
Джиджи улыбнулась, но тут же, нахмурившись, проговорила:
– Я дважды падала с лошади. Во второй раз – очень неудачно.
Камден с сомнением покачал головой.
– Звучит не очень-то убедительно. Все падают с лошади во время обучения. Что же случилось на самом деле?
Какая ему разница? Это не его забота. По крайней мере, до тех пор, пока он связан словом с другой. Джиджи решила так и сказать, но вдруг, сама того не желая, выпалила:
– Нашелся как-то один негодяй! Оскорбленный охотник за богатыми невестами!.. Он затаил злобу на мою мать, потому что та не подпускала его на пушечный выстрел, и решил отыграться на мне. Наскреб деньжат, которые еще оставались в его кошельке, и подкупил нашего конюха.
Правда, в первый раз Джиджи отделалась легким испугом: когда лопнул седельный ремень, она как раз приостановила коня, поэтому просто съехала вниз и приземлилась на что-то мягкое.
– К счастью, мне повезло. Доктора сказали, что все могло закончиться гораздо хуже. Я могла бы пролежать в постели много месяцев, возможно – всю оставшуюся жизнь.
Мистера Генри Гайда – злодея, который чуть ее не покалечил, – арестовали через два дня по обвинению в другом преступлении. Видимо, он так отчаянно нуждался в деньгах, что попытался отравить свою овдовевшую тетушку ради двухсот фунтов, которые та пообещала в качестве завещания. Негодяй умер в тюрьме.
Лорд Тремейн внимательно выслушал ее рассказ. По его серьезным глазам нельзя было определить, грустно ему или противно. Джиджи уже пожалела о своей откровенности. Что толку обременять маркиза подробностями той мерзкой истории?