И Дэн, будто копируя ее, отвечал тоже улыбаясь и кивая головой. Это был настоящий менуэт с наклоном голов. Можно было подумать, что они презирают друг друга, однако позднее ни тот, ни другая не сказали ничего кроме «Твои родители – любезные люди» и «интеллигентный молодой человек».
– Он пригласил меня в оперу. Мне кажется, маме не хочется, чтобы я шла, но и запретить она не может, ведь он пригласил меня в ее присутствии.
Дядя Дэвид вынул трубку изо рта.
– Ты хочешь сказать, что твоим родителям, твоей матери он не понравился?
– Конечно, они бы предпочли кого-нибудь похожего на Уолтера.
После ухода Дэна они и словом не обмолвились о том, что имело для них самое большое значение: происхождение, а вернее – деньги. Деньги, чтобы покупать вещи, реальные и осязаемые, такие как жемчужное ожерелье, прикасаться к которому время от времени стало у Анжелики привычным жестом, или канделябр, который она убирала со стола после обеда.
– Какие же они разные, Уолтер и Дэн, правда, дядя? Его ответ удивил Хенни.
– В конце концов Уолтер Вернер не такой уж плохой человек.
– Я не говорю, что он плохой, но мне больше нравятся люди типа Дэна.
– О, с этим я согласен. Но все же ко всему в жизни, и к людям в том числе, нельзя подходить с упрощенной меркой.
Банальное замечание, повторение хорошо известной истины, но почему в нем прозвучали какие-то странные нотки?
* * *
Они пошли на «Риголетто». Флоренс и Уолтер, несомненно по подсказке Анжелики, решили составить им компанию. Уолтер настоял на том, чтобы для всех купить билеты. У них были места в пятом ряду в центре зала.
– Я обычно сижу на балконе, а то и вообще стою, – заметил Дэн.
Справа и слева от них блистали ложи. Там шла своя жизнь. Там переходили из ложи в ложу, желая поболтать со знакомыми, там могли прийти в середине первого акта и уйти в начале второго.
– Вон миссис Астор, – сказала Флоренс, протягивая Хенни свой бинокль, чтобы та могла получше рассмотреть крупную, увешанную драгоценностями даму с лошадиным лицом.
– Теперь я знаю, откуда взялось выражение «любимая лошадка Астора», – прошептал Дэн.
Хенни рассмеялась, однако, благодаря про себя Бога за то, что он сказал это шепотом: подобное замечание было бы воспринято Флоренс, восхищавшейся всеми «миссис астор» этого мира, как личное оскорбление.
После спектакля Уолтер повел всех ужинать в «Дельмонико». Собираясь в театр, Хенни поначалу отказывалась взять у Флоренс ее вечернее платье, но теперь была рада, что мама в конце концов уговорила ее надеть это платье. Зал ресторана походил на цветник, полный ярких цветов – трудно было оторвать взгляд от прекрасных женщин в бархате и атласе, сверкавших белизной обнаженных плеч. Хенни была в этом ресторане всего два раза.