– Хенни, пожалуйста, – взмолился Пол, сидевший с совершенно несчастным видом.
И тогда Дэн произнес:
– Да, он лишился ног. Да, она завела любовника. Все это так, но подлинная причина заключается в том, что он презирал себя.
– Что ты хочешь этим сказать?
Дэн опустил глаза и хрустнул пальцами, как он всегда делал, когда сильно волновался.
У Хенни по спине пробежали мурашки. Она ждала. Наконец он заговорил снова:
– Все это произошло потому… потому что он был не совсем мужчиной. Еще до того, как лишился ног. Он был не на высоте с женщиной. Он обнаружил… что, в сущности, женщины не вызывают в нем желания.
Она почувствовала себя плохо. Вид соуса, текущего из мяса на ее тарелке, вызвал у нее приступ тошноты. Когда, мгновение спустя, она смогла заговорить, она сказала:
– Если ты имеешь в виду то, что я думаю, то это просто отвратительно.
– Я не мог бы выразиться яснее! Но это не отвратительно. Это только факт, печальный, согласен, но факт.
– Я этому не верю! – вскричала она так громко, что женщина за соседним столиком повернулась с раздражением в ее сторону. Хенни понизила голос. – Откуда ты можешь это знать?
– Мне сказала Лия. Она должна была сказать хоть кому-то в семье об этом, и выбор ее пал на меня. Я, как-никак, был его отцом. Это-то он и имел в виду в своей записке, написав, что Бен будет лучшим мужчиной. Они много говорили об этом друг с другом, я имею в виду, Лию с Фредди. Дело тут не в отсутствии ног…
– Она врет! Она врет, чтобы снять с себя обвинение! Ты веришь этому, Пол? Можешь ты представить такое?
Пол открыл было рот, вновь закрыл и затем открыл его опять.
– Да, – сказал он. – Должен признаться, что мне это пришло как-то в голову, а потом я устыдился, что подумал такое.
Это признание лишило ее союзника. Они оба были против нее.
– Это самая гнусная ложь на свете. Сказать, что Фредди занимался чем-то подобным! Вы оба вызываете во мне отвращение!
– Я не говорил, что он этим занимался. Я думаю, все случилось потому, что он стал презирать себя. Он ненавидел то, каким он был. И я чувствую, это было нашей ошибкой. Ладно, может, только моей. Потому что я заметил это несколько лет назад. Мы так стремимся все скрыть, так боимся всего, что кажется нам уродливым. Мы даже не можем назвать вещи своими именами. Словно это в какой-то мере от него зависело, словно это было грехом.
Пол накрыл руку Хенни своей ладонью. Успокойся, говорил этот жест, не позволяй, чтобы это разорвало тебя на части. Я здесь, с тобой… Она убрала свою руку.
– И когда, – продолжала она, обращаясь к Дэну, – когда ты все это обнаружил?