– Нет, спасибо. Для одного дня развлечений у меня было более, чем достаточно. Я иду домой.
Она не покидала своей квартиры всю неделю. Она спала, вставала, чтобы приготовить себе чашку чая, и снова засыпала. Иногда она подходила к окну и смотрела на улицу. Перед глазами у нее все плыло.
К концу дня в воскресенье гнев ее иссяк, и на нее навалилась такая усталость, что она едва могла заставить себя что-то делать. Иногда она разговаривала сама с собой, не только мысленно, но и вслух; такое нередко происходит с людьми, живущими в одиночестве.
Она не могла не признать, что по крайней мере часть того, что он сказал, было правдой. Скорее всего. Да. У нас был, несомненно, странный ребенок. Я всегда это чувствовала и беспокоилась, не понимая толком, что меня беспокоит. И я думала, что все это моя вина, что он был таким, как я. Мне следовало бы поговорить об этом с Дэном. Мальчик, возможно, был бы менее замкнутым, если бы мы так сделали. Хотя, не знаю. Мне всегда хотелось, чтобы все было совершенным и выглядело совершенным. Наш брак… Я боялась даже подумать о том, что он был далеко не идеальным. Затем настал день, когда я обнаружила письмо, и не могла больше скрывать этого от себя.
Он сказал Полу: «Однажды я очень обидел Хенни. Если она сочтет нужным, она тебе об этом расскажет». Это, несомненно, говорит о его прямоте и искренности. Он не побоялся этим уронить себя в глазах Пола, хотя и чрезвычайно дорожит его хорошим отношением к себе. Но он всегда был искренен. Он с самого начала сказал, что Лия ему не нравится. Он не придумывал извинений своим чувствам… И все-таки, почему она ему не нравилась? Хотя, конечно, мы не вольны в своих чувствах… Должно быть, его неприязнь так же необъяснима, как и симпатия, которую я сразу же почувствовала к ней, когда увидела ее еще малышкой. И, однако, он всегда был добр к ней, добр и справедлив, пока она не вышла замуж за Фредди. Сейчас он даже защищает ее… Он просит меня вспомнить, что это такое – быть молодым. Но разве я так уж стара? Почему он вдруг решил, что я этого не помню? Может, он считает, что я стала настоящим сухарем и более не способна чувствовать ничего ни к кому, только к себе?..
…Она сказала, что никогда бы не оставила Фредди. Я ей тогда не поверила. И, однако, вполне возможно, что так оно все и было бы. Она никогда не была вруньей. Думаю, я знаю ее настолько же хорошо, насколько может знать мать своего ребенка. У нее есть свои недостатки, но, во всяком случае, она никогда не врет. Так что, скорее всего, она продолжала бы жить с моим сыном и в то же время завела бы себе любовника. Это делается повсюду.