– Я была любезна с ним в те немногие разы, когда мы встречались, и Уолтер тоже. Ты не можешь сказать, что это не так.
– Так, но все-таки для вас он человек другого круга.
Флоренс ответила не сразу. Затем, положив ладонь на руку сестры, заговорила с достоинством замужней женщины и уверенностью человека, имеющего жизненный опыт.
– Хенни, я вижу, тебе не хочется говорить об этом, и я больше не буду к этому возвращаться. Скажу только, что меня ты не обманешь. Помни, это твои лучшие годы. Но девушке нельзя выжидать до бесконечности, вот и все, что я хочу сказать. Ты останешься обедать?
Хенни встала.
– Для этого я недостаточно хорошо одета, – ответила она, сознавая, что говорит излишне резко. – Пол вымазал мне юбку шоколадом.
Сарказм не ускользнул от Флоренс.
– В конце концов у нас не Букингемский дворец, – с упреком заметила она. – И у нас никого не будет, кроме молодого человека из конторы Уолтера. Ему надо обсудить с Уолтером какие-то дела. Кстати, очень приятный молодой человек. Оставайся, я дам тебе платье, если захочешь переодеться.
Но Хенни не терпелось уйти. Она была охвачена беспокойством. Что-то нужно делать. Она не могла больше ждать неизвестно чего. Собственное лицо, отраженное в зеркале, висевшем под полкой для шляп, показалось ей каким-то болезненным. Это все из-за цветного стекла, сказала она себе. Нет, стекло тут ни при чем, я выгляжу ужасно. Лицо усталое, озабоченное, морщинистое. Она нацепила шляпку.
– Все же подумай о поездке в горы, – сказала Флоренс.
Ее лицо в зеркале выглядело моложе, чем у Хенни, гладкое лицо женщины, у которой нет никаких забот, кроме заботы о сестре.
– Если передумаешь, дай мне знать.
Хенни ехала на омнибусе, грохотавшем по булыжной мостовой Пятой авеню. Квартал за кварталом тянулись солидные каменные дома за железными оградами с ухоженными лужайками перед подъездами. Она взглянула на часы. В каждой уютной гостиной сейчас должно быть убирали посуду после чая. В таких домах всегда и во всем царил порядок.
О, многое можно было сказать в защиту порядка! Чем плохо иметь надежную крышу над головой, дом, где каждый знает свои обязанности, дом, в котором ты будешь жить и сегодня и завтра. И большой обеденный стол. И много детей. И спальню наверху, дверь которой можно закрыть на ключ, и кровать посреди спальни, в которой никогда не придется спать одной.
Ну почему, почему нужно столько ждать? Встречаться только в общественных местах, в парках или кафе, или бродить по улицам, пока не станет слишком темно, слишком поздно, слишком холодно. Внезапно пришедшая мысль заставила ее прижать руку к губам. Может, он из породы мужчин, которые никогда не женятся. То, о чем говорил дядя Дэвид… Нет, невозможно. Но мысль эта напугала ее, как напугал бы грабитель, притаившийся в пустынной аллее. И исчезла она как грабитель, убегающий с места преступления, отобрав у тебя что-то очень для тебя дорогое.