— Так вот вы их как сочиняете! А мы все спорим, как это у вас получается. А оно вон как.
— И так тоже.
Я спрыгиваю на землю и смотрю на восток. Небо уже светлеет. Скоро там появится розовая полоска зари. А с другой стороны, словно навстречу ей, потянутся тяжелые машины с черными крестами на крыльях.
Оставляю гитару у палатки и иду к штабу. В штабной палатке дежурит капитан Свиридов.
— Разреши прикурить? — прошу я и киваю на радиостанцию. — Что слышно?
— А ничего не слышно, Андрей. Тишина, — и помолчав, добавляет: — Мертвая тишина.
Странно. В это время должна идти директива в войска о приведении в полную боевую готовность. Впрочем, может быть, не так уж она сейчас и нужна. Наша-то дивизия уже в полной боевой, возможно, и другие также.
— А что наш “вероятный противник” говорит?
— А тоже ничего, — недоуменно пожимает плечами Свиридов. — Молчит во всех диапазонах. Я специально крутил. Обычно трещат без умолку, а сегодня как языков лишились.
— Странно.
— Действительно странно, — соглашается Свиридов.
Докуриваю папиросу и смотрю на часы. Три двадцать. Сейчас они, наверное, запускают моторы. Иду к своей палатке и присаживаюсь так, чтобы видеть штабную.
Три тридцать пять. Все. Они уже в воздухе. Началось. Но все по-прежнему тихо. Мне хочется вскочить и заорать: “Подъем! Тревога! По машинам!” Но этого делать нельзя. Я смотрю на штабную палатку. Капитан Свиридов неподвижно сидит возле рации. Если бы я с ним не разговаривал несколько минут назад, подумал бы, что он спит.
Три сорок пять. По-прежнему все спокойно. Встаю и начинаю ходить вдоль линейки палаток. Повернувшись в очередной раз к штабной палатке, вижу, как Свиридов что-то слушает, натянув наушники. Я замираю.
Из штабной палатки выскакивает дневальный и бежит к ближайшей сосне.
Бам! Бам! Бам!
Несутся в ночи звуки колокола громкого боя. Откуда его раздобыл Жучков?
Из командирской палатки выбегают, застегивая на бегу гимнастерки, Лосев с Жучковым.
Бам! Бам! Бам!
Я врываюсь в свою палатку и хватаю комбинезон со шлемофоном, лежащие в изголовье.
— Подъем, мужики! Тревога!
Ребята быстро одеваются и ворчат:
— На тебе, в воскресенье, чуть свет, не срамши, по тревоге поднимают…
Дневальный бежит вдоль линейки.
— Комэски, командиры звеньев — в штаб!
Мы бежим к самолетам. Я с ходу выбиваю из-под шасси колодки, вскакиваю на плоскость и открываю фонарь. Через пару минут прибегает Букин.
— Настроиться на первую боевую частоту!
Сергей вопросительно смотрит на меня.
— Похоже, началось, Андрюха, — говорит он.
— Да, похоже на то, — соглашаюсь я.
Еще через несколько минут слышим крик Волкова: