— Кого разыскиваем, старшой? — скрипит личность сквозь зубы, не вынимая папиросы изо рта. — У нас здесь летчиков вроде нет.
— Старший лейтенант Злобин. С кем имею честь?
Личность поводит своим длинным, буратинообразным носом в сторону стоящего рядом пожилого санитара и что-то мычит. К моему удивлению, санитар услужливо вынимает папиросу из его зубов и держит ее наготове.
— Военврач второго ранга Гучкин, — представляется личность, не меняя позы, держа руки в прежнем положении: чи щас сдаться, чи погодить трошки.
— Что привело вас, товарищ старший лейтенант, в нашу обитель скорби? Товарища ищете? Как фамилия? Какой части? А вообще-то точнее вам скажут в канцелярии, второй дом направо. Я всех вряд ли упомню. Знаете, сколько за день раненых проходит!
Он снова кивает носом, и санитар вставляет ему в зубы папиросу.
— Вообще-то мне нужен не раненый, а военврач третьего ранга Колышкина.
Гучкин так резко открывает свою пасть, обнажая лошадиные зубы, что папироса выпадает изо рта. Санитар подхватывает ее на лету и укоризненно качает головой.
— Вас интересует Колышкина? Ольга Ивановна?
— Так точно.
— Ну, ты даешь, старшой! Откуда ты взялся?
Я беру официальный тон:
— 129-й истребительный полк.
— А! Сосед. Мы с вами как у Христа за пазухой. Пока вы здесь, ни одна бомба сюда не упадет. Верно?
— Верно, не дадим. Так где я могу видеть Колышкину?
— Не вовремя ты пришел, старшой. Оперирует она. И еще долго будет оперировать.
— А когда освободится?
— Трудно сказать. Вчера закончили в четыре утра, позавчера — в три. Транспорт с ранеными только два часа назад пришел. Так что придется повозиться.
— А почему она оперирует, а вы курите? Почему не наоборот?
— А ты, старший, лют! Интересно знать, ты сам как, все двадцать четыре часа в воздухе проводишь или иногда, по нужде сходить, на землю спускаешься?
— Иногда спускаюсь.
— Вот видишь. А нам порой по нужде сбегать некогда бывает. Люди-то на столах лежат живые, помереть могут, а другие в очереди ждут, и всем больно до невозможности. Иваныч, — обращается он к санитару, — дай-ка я докурю, а сам посмотри, когда Ольга Ивановна с очередным закончит. Если скоро, скажи, что ее здесь командир дожидается, а если нет, не отвлекай, я сам ей скажу.
Санитар сует Гучкину папиросу в зубы и уходит.
— А что это вы так интересно курите?
— Руки должны быть чистыми. — Он выплевывает окурок и добавляет: — Идеально. Мы же ими в живом теле копаемся. После каждой операции моем и дезинфицируем.
— А, — догадываюсь я, — поэтому вы их так странно держите, словно сдаваться собрались.
— Или задушить кого-либо, — смеется Гучкин. — А ты, старшой, что за интерес до Ольги Колышкиной имеешь? Если не секрет, конечно.