Изодрались одежды мои.
Почивают на жалких лоскутьях
Поцелуи холодной зари.
Над простором плету, неподвижен,
Из колючей крапивы венок.
От далеких поникнувших хижин
Подымается тусклый дымок.
Ветер, плачущий брат мой, — здесь тихо.
Ты пролей на меня свою сонь.
Исступленно сухая гречиха
Мечет под ноги яркий огонь.
1907
Париж
Я вышел из бедной могилы.
Никто меня не встречал —
Никто: только кустик хилый
Облетевшей веткой кивал.
Я сел на могильный камень…
Куда мне теперь идти?
Куда свой потухший пламень —
Потухший пламень… — нести.
Собрала их ко мне — могила.
Забыли все с того дня.
И та, что — быть может — любила,
Не узнает теперь меня.
Испугаю их темью впадин;
Постучусь — они дверь замкнут.
А здесь — от дождя и градин
Не укроет истлевший лоскут.
Нет. — Спрячусь под душные плиты…
Могила, родная мать,
Ты одна венком разбитым
Не устанешь над сыном вздыхать.
Январь 1907
Париж
В. В. Владимирову
Средь каменьев меня затерзали:
Затерзали пророка полей.
Я на кость — полевые скрижали —
Проливаю цветочный елей.
Облечен в лошадиную кожу,
Песью челюсть воздев на чело,
Ликованьем окрестность встревожу,—
Как прошло: всё прошло — отошло.
Разразитесь, призывные трубы,
Над раздольем осенних полей!
В хмурый сумрак оскалены зубы
Величавой короны моей.
Поле — дом мой. Песок — мое ложе.
Полог — дым росянистых полян.
Загорбатится с палкой прохожий —
Приседаю покорно в бурьян.
Ныне, странники, с вами я: скоро ж
Дымным дымом от вас пронесусь —
Я — просторов рыдающих сторож,
Исходивший великую Русь.
Январь 1907
Париж
Песчаные, песчаные бугры,—
Багряные от пиршества заката.
Пространств моих восторги и пиры
В закатное одеты злато.
Вовек в степи пребуду я — аминь!
Мои с зарей — с зарею поцелуи!
Вовек туда — в темнеющую синь
Пространств взлетают аллилуйи.
Косматый бог, подобием куста
Ко мне клонясь, струит росу листвою
В мои, как маки, яркие уста,—
Да прорастут они травою.
Твой ныне страж убогих этих мест
Я, старый бог, степной завет исполню:
Врагов твоих испепелю окрест,
Прияв трезубец жарких молний.
Пред ним простерт, взываю: «Отче наш».
Бурмидским жемчугом взлетело утро.
Косматый бог лист лазурь из чаш
И водопад из перламутра.
Заря горит: ручьи моих псалмов
Сластят уста молитвою нехитрой.
На голове сапфиром васильков
Вся прозябающая митра.
1908
Серебряный Колодезь
Н. Н. Русову
Я помню день: враги с окрестных сел
Восстали на меня — и вот: погибли,
Когда на них молитвенно пошел,
Закляв словами травных библий.
Когда, как месть, волшебств туманный ток,
Дымящийся росою и ветрами,
Подъяв, заклятьем пролил на восток
Над охладненными лугами.