В Японии, где родился мой сын, и где я сам родился в очередной раз, увидев цветение вишни в горах, в Японии, где я научился видеть мир по-новому, в Японии названия городов и стран не случайны – своими иероглифами они раскрывают суть этих мест, суть вещей. Чтобы придумать японское название Нагорья, можно взять три иероглифа: дерево, источник, святое место на вершине. Можно прибавить четвертый – деревня между источником и святым местом. Но главное – это наблюдатель. Надо увидеть все это просто, без экзотики. Сесть на склоне холма, пнуть ногой серый камень, уколоть руку о колючку, обойтись без очков и стекол автобусов. Увидеть дерево. Но это легче сказать, чем сделать.
В каждом языке есть свои иероглифы, которыми легко выразить чувства. Написал “березка” – и защемило сердце и т.п. Написал “смоковница” – в лучшем случае напомнишь о евангельской притче. А то и этого не выйдет. Два шанса из трех, что вы не знаете, что такое смоковница, а это мое любимое дерево. Его листья огромны, мягки, бархатисты, разлаписты. Все оно мягкое и тенистое. Когда плывешь вниз по быстрой Хасвани, и ветки деревьев хлещут тебя по лицу, это единственное, которое не бьет, но ласкает. И если плывешь в жаркий день, то она, хоть на миг, да прикроет тебя от солнечного зноя. Смоковница любит воду. Когда идешь по сухому вади и замечаешь смоковницу на склоне, знак – около нее может быть родник или колодезь, или хотя бы яма для дождевой воды.
Самая красивая – мэрилин монро смоковниц – растет в неширокой долине Алара, над ручьем, истекающим из-под складки террас. Ручей плещет по камешкам и орошает долину, а над этой струйкой с живой водой стоит смоковница, – невысокая, но бесконечно развесистая, ставшая малым леском. Тень, вода, сладкие плоды – кратчайшее описание земного рая – ожидают путника осенью у источника Алара, возле башни крестоносцев.
Смоковница росла в Эдеме и из ее листьев Адам и Ева сделали себе первые одежды. Форма листа, напоминающая мужской корень, объясняет неслучайный выбор мифотворца. Но каприз переводчика Библии сделал их “фиговыми листами”, а дерево – “смоковницей”. Если нужно указать на квинтэссенцию Святой Земли, вечной, дивной, незастроенной, не разрушенной, я указал бы на сень смоковницы Алара в день созревания смокв. Смоквы восхитительны на вкус, сине-зеленые, чуть перезрелые, совершенно сахарные, они похожи на счастье. В Нью-Йорке, за полночь я купил смокву в Вилледже поздней осенью и благословил Давшего дожить до новых смокв. Это была первая смоква года для меня, давно не бывавшего дома. И я ощутил острый приступ тоски по дому, по несуществующему дому у источника в тени смоковницы.