— Ия?! — Вдруг донесся до нас незнакомый женский голос, и от лица девушки отхлынули все краски.
— Мама?! — Вскрикнула она. Призма мгновенно потухла, превратившись в крохотный голубоватый шарик. — Да, как ты… — Прошипела девушка, с яростью глядя на Люка.
— Знакомые методы, правда, Ия? — Промурлыкал он. — Только в отличие от вас с Феликсом, я не причинил вреда твоей матери. Подумай об этом, Ия.
В следующее мгновение он уже поднимал меня с дивана, схватив за локоть так, что, наверное, на коже остались синяки.
— Забирай свою мать, а я заберу свою женщину. — Процедил он, и только сейчас я поняла, насколько Люк зол.
Очень зол, буквально захлебывается бешенством. На лице заиграли желваки, а от ладони даже через пальто шел ледяной холод. Он быстро потащил меня на выход, я семенила, стараясь не отставать, и неуклюже толкнула плечом женщину, застывшую у входной двери, пробормотав:
— Извините.
Люк шел так быстро и стремительно, что я едва успевала за ним. Пятка проваливалась, не чувствуя опоры каблука.
— Что с твоим лицом? — Резко спросил Люк.
— Упала и ударилась. — Споткнувшись о выпавшую плитку на дорожке, я ойкнула. — О бордюр.
— А почему хромаешь? — Почти агрессивно прорычал он.
Его пальцы казались железными, так сильно сжимали мою руку.
— Каблук сломала.
— Отлично! Как ты себе шею не свернула. — Буркнул он, открывая передо мной дверь автомобиля.
Люк с такой злостью толкнул меня в салон на пассажирское место, что я только чудом успела пригнуть голову и не шарахнуться и без того разбитой бровью. Казалось, его автомобиль прошел огонь, воду и медные трубы, а потому красовался мятыми дверьми и трещиной на лобовом стекле.
— Очень вежливо. — Прошипела я недовольно.
— Я и не пытаюсь быть вежливым. — Отозвался Люк, а когда сел за руль отрывисто приказал: — Пристегнись!
Ослушаться я не посмела, тут же щелкнув ремнем безопасности. Люк, как обычно, несся, словно его подгоняли черти раскаленными сковородами. За окном проносились улицы, вечерние огни разукрашивали сумрак. Бесконечный день подходил к концу, передавая вожжи вечеру. Пейзаж поменялся, замелькал лес, становившийся все гуще. Дорога портилась, и разбитую машину трясло на ухабах. Похоже, мы выбрались за город. Люк не вымолвил ни слова, его лицо оставалось непроницаемым. Я не выдержала и заговорила первая, задыхаясь от внезапно вставших в горле слез:
— Я не понимаю, почему ты злишься на меня!
— Я не злюсь, — получила я сухой ответ, он не отрывал взора от размытой дождями дорожной грязи.
— Куда ты меня везешь? — Буркнула я, скрестив руки на груди.