— Ты?! — Бесцеремонно ткнула я в него пальцем.
И Петр пошел нездоровыми красными пятнами, уже неотрывно уставившись на Люкку. Тот, видимо, быстро оценил значение моего возгласа. Оскар, признаться, удивился и снял с носа очки, всматриваясь в мое горящее гневом лицо. Пока мужчины нервно переглядывались, как последние олухи, я, прихрамывая, подошла к Петру и со всей силы вмазала кулаком в красный нос, что мужчина ошарашено пошатнулся. Люк хмыкнул, Оскар цокнул языком, а Петр, схватившись за лицо, застонал.
— Спроси у своего приятеля, как он перетаскивал меня сюда! — Прошипела я, обращаясь к Люку.
— Так. — Оскар взял меня за локоть, словно расшалившегося ребенка, и вывел в совершенно пустой холл, крикнув, не обращаясь ни к кому: — Отведите девочку в комнату Карины!
Меня тут же препроводили на второй этаж по широкой лестнице в самую дальнюю спальню для гостей и закрыли дверь на ключ. Я металась по комнате, скинув испорченные сапоги, от которых уже ныли ноги. В светлой спальне стояла большая кровать, накрытая золотым покрывалом, зеркальный шкаф, маленькое женское трюмо, пара мягких кресел с гнутыми ножками. В углу черным экраном в потолок таращилось видение. К сожаленью, я не смогла найти пульта, а включить, нажав подмигивающую круглую кнопку, не сумела, поэтому стала рассматривать фотографии на трюмо. Со всех снимков мне улыбалась красивая светловолосая женщина с открытой белозубой улыбкой и впечатляющим размером бюста. Одна из деревянных рамок лежала изображением вниз. Лучше бы я не любопытствовала и не поднимала ее — на фотографии скучающий прекрасный Люк, смотревший куда-то мимо камеры, весьма по-хозяйски обнимал красотку. Сердце нехорошо сжалось, дыра в груди снова ожила и расширила границы. Мужчина выглядел чужим, далеким и явно не предназначенным для меня.
Не знаю, сколько я проспала, свернувшись клубочком, на мягкой кровати, но проснулась от тихого шороха. Люк сидел на кресле и разглядывал огни на улице, озарявшие ухоженный двор.
— Люк? — Я села, от резкого пробуждения меня трясло, и шумело в голове.
— Иногда я удивляюсь твоей настырности. — Люк не обернулся. Кажется, он очень злился на меня. — Если ты решила кого-то спасти, то непременно попытаешься это сделать, даже не подозревая, как сильно можешь навредить. У твоего мальчика Ромы была возможность выжить. — Тут он посмотрел на меня. Даже через темноту, раскрашенную скупым светом из окна, я прочувствовала бесконечный лед его взгляда. — Теперь у него не будет такого шанса. Так же, как и у нас с тобой.
Я судорожно сглотнула и прижала колени к подбородку.