От бешенства перед глазами плыло. Не ведая, что творю, я попыталась схватить со стола арбуз, чтобы швырнуть в негодяя, испоганившего за полтора коротких дня мне всю жизнь, но не ожидала такой тяжести. Арбуз моментально шлепнулся на пол, едва успела отскочить, и разбился, забрызгав кухню красной липкой мякотью. И тут я заревела, опустилась на табуретку и, всхлипывая, размазывала по лицу слезы.
— Ну, как я теперь им все объясню? Они же посадят меня на голодный паек и машину отберут, и домой вернут в придачу! — Я завыла. — Ненавижу все это. Ну, как ты мог попасться им на глаза? Господи, зачем ты, вообще, появился?
Он постоял мгновение и бесшумно вышел из кухни, кажется, раздраженно сморщившись. Буквально через минуту, я, задыхавшаяся от рыданий, увидела, его высокую одетую во вчерашнюю белую сорочку фигуру, открывавшую входную дверь.
Когда он исчез, слезы покатились еще сильнее, словно внутри сорвало какую-то заслонку. Не знаю, что за чувство боролось во мне — облегчение или разочарование, что идеально красивый Люкка послушался и все-таки ушел.
Лифт многоэтажного дома, где он провел пару дней, восстанавливаясь и оживая, нес его на первый этаж, недовольно по-стариковски гудя. Ловец на запястье Лукки, наполненный энергией, переливался красным. Индустриальный мир, куда его вытолкнул прыжок, конечно, отсталый, но зато энергию в нем можно было черпать ложкой. В первой параллели любая свободная капля вылавливалась и бережно пряталась в ловцы.
Идеально очертанные губы мужчины сложились в кривую усмешку. Он вытащил из кармана мешочек, сорванный с шеи Ии, и открыл его. На ладонь выпала отшлифованная деревянная стрелочка. Неожиданно она крутанулась вокруг своей оси и повисла в воздухе, вертясь, как волчок. Люкка поймал стрелку, глянув на свет.
Из-за этого предмета хранители перешагнули через все законы, за которые сами и цеплялись. Когда они увидели его автомобиль (тут Люкка недовольно сморщился, совсем новая спортивная машина с мощным волновым движком нравилась ему сильно) и повели себя, как безумные. Эта девочка Ия вызывала настоящее восхищение. Но она слишком глупа, чтобы понять — геройству нет места там, где на кон поставлена жизнь — жемчужина, бесценное сокровище.
Он бы мог прикончить их всех, быстро, но подвело любопытство. В злости он действительно жаждал забрать их жизни, но пожалел, заставил себя сдержаться.
Люк усмехнулся еще шире, спрятав стрелку в мешочек.
Кто же знал, что светловолосый ангел Ия подло ударит его в живот, вывернувшись, как змея.
Это было бы забавно, если бы не было так больно! Красивое лицо Люка превратилось в холодную маску. Безумцы! Открыто нарушить закон! В этом есть непонятный скрытый шарм, но это не значит, что когда он вернется в Первую параллель, то не раздавит напавших на него хранителей. Всех. По очереди.