Было раннее утро, и погода снова поменяла милость на гнев, плеснув на землю проливным дождем и пронизывающим ветром.
— Зачем мы снова едем к Петру? — Она выглядела совершенно спокойной.
— Кажется, я нашел то, за что Романов отдаст не только указатель, но и свою душу.
— Действительно? — Ия сделала последний глоток и сунула пустой стаканчик в кармашек двери. — Я думала у подлеца нет души.
— Объясни это девчонке, которую мы вчера приняли за заложницу, — усмехнулся Феликс.
— Что?! — Вытаращилась Ия, открыв рот. — Как понять — приняли? Но ведь… Но ведь она…
— Так и понимай!
— Почему ты так думаешь? Он же ее из толпы вытащил… — Растерялась Ия.
— Ия, — Феликс проникновенно глянул на девушку. — Поверь мне, я просто знаю.
— Но как?! — Ия все еще не верила. — Это же чушь какая-то. Это невозможно! Мы с тобой точно говорим об одном человеке?
— О, Люкке Романове. — Подтвердил мужчина. — И Петр нам сейчас все расскажет.
Петр в толстом банном халате, сжавшийся в ком на большом диване, выглядел жалко. Из разбитой губы шла кровь, и он вытирал лицо рукавом, оставляя алые кляксы.
— Он не в городе! — Причитал Петр, глядя в наполненные бешенством глаза Феликса. — Он уехал. По заданию Оскара.
— Куда? — Феликс сжал кулак, приготовившись к очередной оплеухе.
В это время Ия спокойно разглядывала черно-белые фотографии в металлических рамочках на стенах, повернувшись спиной к допрашиваемому. Больше она не вздрагивала от глухих ударов и стонов, но видеть расправу было неприятно.
— Я не знаю! — Завыл Петр, прикрывая голову.
— Конечно, знаешь. — Осклабился Феликс. — Просто понимаешь, что Оскар тебя сотрет в два счета, если откроешь рот! Так ведь?!
В глазах Петра засветилась беспомощность.
— Что за девка в Индустриале, к которой мотался Романов?
— Девка, как девка. — Быстро затараторил предатель. — У Люкки таких сотня… А у этой еще имя такое глупое, мужское. Евгения что ли…
— Ты помнишь, где она жила в дублере?
Петр мелко закивал.
— Собирайся!
Паршивая погода точно отвечала моему настроению. От зачастившего дождя и сырости хотелось удавиться, а от страшной пустоты внутри, откуда как-будто выкачали весь воздух, выть. Прошедшие с заветной ночи два дня я не понимала, как могла дышать.
— Женька, я читала в журнале, — щебетала в трубку Татьяна, как всегда бодрая и жизнерадостная, — что это такой вид мужиков. Их называют "пикаперы".
— И что это значит? — Я устало посмотрела в окно автомобиля.
Зонт, конечно, остался дома, а припарковаться близко к подъезду так и не получилось. Я сидела в тепле салона и набиралась твердости открыть дверь.