боль была ужасной, то, что я не всецело отождествился со страхом, позволило мне выйти из этого испытания живым.
Смириться с болью — это как смириться со слабостью. Страшно даже подумать о том, чтобы не сражаться с болью. Кажется, что если мы откроемся ей, то что-то потеряем или что она убьёт нас. Но на самом деле ничего с нами не случится. Боль не может повредить нам, а вот страх — может. Он может заставить нас метаться и делать всякие глупости: например, запереться дома, вместо того чтобы сходить к врачу и выяснить, в чём же дело. Все мы были в подобной ситуации.
Как только почувствуете боль, попробуйте приветствовать её. Она сигнализирует, что нужно обратить внимание на тело, так что будьте ей благодарны.
Если вы простудились, попробуйте поступить так же, как при бессоннице или слабости. Почувствуйте, какая у вас горячая кожа, ощутите жар лихорадки. Погрузитесь в ощущения. Мысленно проникнув в заложенные носовые пазухи, расслабьтесь. Так вы не только уменьшите свои страдания, но и дадите телу отдых, в котором оно нуждается. Если можете, думайте о всех тех существах во Вселенной, которые так же страдают. Пошлите им своё сочувствие и пожелание скорейшего выздоровления.
Вы обнаружите, что всякий раз, когда вам удалось приветствовать свою боль, вы вместе с ней приветствуете свою душу, а душа способна избавить вас от страхов и страданий, связанных с болью. Если вы сумели спокойно наблюдать за своими ощущениями, не отталкивая их, вы увидите, что уже не так страдаете.
Стивен и Ондри Левины проделали очень важную работу: создали медитационные техники, позволяющие принимать боль, а не относиться к ней как к врагу. Они показали, что если мы встречаем боль в штыки, отделяя себя от неё стеной, то это лишь усиливает боль, так как появляется страх: «Если я перестану сопротивляться, мне станет хуже». Конечно, подобную тренировку ума лучше начать при небольших недомоганиях, чтобы, когда случится нечто серьёзное, ваша психика была достаточно подготовлена.
Сколь бы сложной ни была наша ситуация, мы имеем возможность выбирать тип своего отношения к ней. Один мой знакомый, страдающий артритом, тратит массу душевных сил, цепляясь за привычные представления о себе, и поэтому почти всё время находится в состоянии беспокойства. Он боится обострения, переживает, что болезнь может распространиться, и сожалеет об утрате прежнего образа жизни. Его реакция мне, конечно, понятна, но я также вижу, как эго лишает его шансов принять то, что есть. Если бы он посмотрел на свой артрит с точки зрения души, то без паники, отчаяния и гнева мог бы сказать себе: «Вижу артрит. Пойду к врачу, чтобы узнать, можно ли вылечиться, но при этом я не отождествляю себя с больной артритом личностью. Я скажу «Привет» коленям, не желающим одолеть пару ступенек, и пальцам, не способным удержать крышку чайника». Именно так делает другой мой знакомый, теолог Хьюстон Смит. Когда Хьюстон, которому под восемьдесят, слег с болезненным опоясывающим лишаем, я позвонил ему и спросил, как дела. Я ожидал последних медицинских сведений, но он сказал: «По-видимому, где-то там, наверху, решили научить меня ещё чему-то».