— И что он такого особого сделал?
— Что? Девок в эльдары посвятил!
— Брешешь... — ошарашенно выдохнул повар, медленно сползая по стене на пол. Его лицо стоило особого описания — белое, как мел, глаза квадратные, нижняя челюсть отвисла до груди.
— Если бы! — поморщился Даргат. — Я проверил — увы, обряд проведен правильно, первичные изменения тел налицо. Сейчас отсыпаются, послезавтра придется начинать учить их.
— П...ц! — выдохнул Веркит. — Они нам такое устроят...
— Да уж устроят. Ладно, дай рассола, надо отпоить этого рыжего идиота, да поговорить с ним по душам.
Когда Санти немного пришел в себя, Даргат принялся орать на него, сообщая, где он видал таких растяпистых императоров, и в каком виде. И куда этому гребаному императору следует без промедления направиться. И по каким местам прогуляться. Опешивший скоморох слушал его, приоткрыв рот. Ему до сих пор почему-то казалось, что задница дорхота — вовсе неподходящее для прогулок место. Впрочем, Даргат предложил его величеству пройтись и по куда более экзотическим местам.
— Ты хоть понимаешь, что натворил, скотина?! — закончил вдохновенный монолог эльдар.
— А чего такого я сделал? — осторожно поинтересовался пребывающий в недоумении император.
Даргат объяснил. Когда Санти услышал это, он схватился за голову и взвыл. Затем принялся методично выдирать из своей рыжей шевелюры клочья волос. Теперь удивился уже эльдар. Он не сразу понял, что император ничего не помнит.
— Спьяну, значит... — укоризненно покачал головой Даргат. — Ну, ты даешь, парень... Твои наглые девки тебя просто обманули.
— Они у меня попрыгают! — зло бросил Санти.
— Поздно, — обреченно махнул рукой рыцарь престола. — Они уже эльдары, и ничего с этим не поделаешь. Назад дороги нет.
Прошло еще два дня, и рыжий скоморох отправился в столицу — времени не осталось вовсе, надо было узнать, как обстоят дела. Он взял с собой только Даргата, остальные были пока еще не готовы. Обиженные в лучших чувствах девушки отдыхали в своих комнатах, лежа на животах — разъяренный до белого каления император лично выпорол всех семерых. От души. Их наставники не стали возражать против наказания — заслужили, не маленькие, давно пора научиться понимать, что делаешь, и нести ответственность за собственные поступки. Даже Лек не возражал, хотя морщился и вздыхал, слыша пронзительный визг своей драгоценной Элиа во время экзекуции.
Волны мягко бились в пирс, распространяя вокруг запах гнилых водорослей, каких-то отходов, еще чего-то непонятного. Неповторимая вонь большого порта. Прогуливавшийся по набережной Санти поморщился. Надо будет обязать людей соблюдать чистоту, не бросать в воду всякую гадость. Хотя бы в пределах столицы. Это море, а не помойка. Придется, пожалуй, установить штраф за выброс мусора в пределах порта. В городах уже привыкли не гадить себе под ноги, надо приучить не делать этого и в других местах.