– Пожалуйста, только кофе и двойной коньяк, – попросил он и кивнул на заполненные столики. – Многовато сегодня народу у вас.
– Это все из-за Маркуса, – охотно откликнулась официантка.
Хозяйка была безусловно права, когда шепнула, что ей выпало обслуживать самого приятного из постояльцев. Маэстро Стайнфельд был великолепен, но слишком недоступен; мэр д'Эсте напоминал статуэтку – красивую, но неживую; и только этот господин был просто милым человеком. Его улыбка свидетельствовала, что он находит девушку приятной и привлекательной, но на уме у него нет ничего эдакого…
– Им даже меня пришлось кликнуть на помощь, – продолжала она. – Обычно-то я по вторникам выходная.
«Девочка из глуши, – решил доктор. – Этакая простодушная пастушка…»
– Надо же – столько внимания какому-то процессу, – поддержал он разговор.
– Про это напечатают во всех газетах! – заявила она торжественно. – Бедняга! Ему и нужно было всего-то несколько поленьев…
– Но он преступил закон, – в его голосе официантка не услышала осуждения.
– У закона-то сердца нету, мистер.
– Да, это верно. – Он взглянул на ее левую руку. – Вижу, вы замужем. Но работаете?
– Деньги нужны всем, мистер.
– А дети есть? – спросил он, поскольку большинство женщин, имеющих детей, продолжали, как правило, работать.
– Нет. Джонни, мой муж, говорит, что надо погодить. Вот переберемся на юг…
– Что ж, он прав. И когда вы туда собираетесь?
Она вздохнула:
– Не знаю, мистер. Видите ли, Джонни сначала должен подыскать там работу да жилье… Но мы уже подали заявление. Остается ждать.
– А Джонни – он по профессии кто?
– Сантехник. Кристиан рассмеялся:
– Тогда волноваться нечего, ему работа всюду найдется! Машины где только не заменили человека, а вот в канализационных трубах до сих пор мало что смыслят.
Она расцвела в ответ. И долго еще потом рассказывала родным и знакомым, какого милого человека довелось ей встретить однажды в столовой мотеля.
Кофе был великолепен, как, впрочем, и коньяк, и доктор Кристиан повторил заказ. Давно он не испытывал такого удовольствия от обеда – и, соответственно, столь сильного желания увенчать это пиршество доброй сигаретой. Однако курить в зале было запрещено, выходить же на улицу не улыбалось: не лето… Что ж, он вне дома, вне клиники – и это уже само по себе роскошь. На всевозможные симпозиумы он отправлялся нечасто: мало приятного оказаться среди коллег, которые смотрят на тебя пренебрежительно.
Он оставил щедрые чаевые и медленно пошел к выходу, не забыв, впрочем, еще раз взглянуть на брюнетку. Нет, он точно уже встречал ее где-то!