– Как следует, захлопните дверь!
Хамфри взял часы, чтобы старуха окончательно не обезумела, но не собирался держать их у себя. Правда, доктор Коппард часто принимал подношения – дичь, фрукты и всевозможную снедь с фермы, по получить дорогую безделушку из рук полоумной женщины – совсем другое дело. Поэтому спустя пару часов Хамфри решил, что когда посетит миссис Нейлор в следующий раз, постарается привести ее в более-менее разумное состояние и вернет ей часы, а если сделать это не удастся, то оставит их где-нибудь на видном месте. Однако в течение дня его мнение переменилось. Хамфри толком и не заметил, когда именно это произошло, но он все более и более укреплялся во мнении, что миссис Нейлор оказалась права, чувствуя к нему признательность, и что подарок оказался весьма своевременным, так как мог решить насущную проблему карманных денег.
До сих пор эта проблема не слишком его беспокоила – он свыкся с безденежьем. На день рождения и к Рождеству мать давала ему соверен, казавшийся необычайно щедрым подарком, и Хамфри приучился соизмерять свои расходы с доходами. Он сам оплачивал проезд в дилижансе, когда ездил в Кембридж, хотя для него это означало бритье с пеной из хозяйственного мыла вместо благоухающего лавандой мыльного крема, который продавал мистер Даффл и которым Хамфри изредка доводилось пользоваться, благодаря великодушию доктора Коппарда. При этом ему никогда не приходило в голову сетовать на бедность.
Однако в последнее время расходы Хамфри pезко возросли. Каждый визит в кафе обходился ему в шиллинг и постепенно положение становилось критическим. Приближалось Рождество, и Хамфри стал подумывать о подарке для Летти. Он надеялся лишь на то, что после праздника вернется от матери с совереном в кармане и тогда сможет купить что-нибудь для Летти. Конечно, потом придется просить доктора Коппарда оплатить его следующую поездку в дилижансе, но это вопрос далекого будущего. Фактически у него выработалось беззаботное отношение к деньгам, являющееся прерогативой – и компенсацией – полной и безнадежной бедности.
Но в этот декабрьский день, сунув руку в карман и нащупав часы, положенные туда сумасшедшей старухой, Хамфри ощутил доселе неведомое теплое чувство к материальному благосостоянию. Если он отнесет часы в ломбард Сэббертона, то сможет получить соверен или двадцать пять шиллингов, купить Летти ожерелье или серьги и оставить несколько шиллингов себе на кофе.
Хамфри несколько раз отгонял эту мысль. Респектабельный врач приходит в мерзкую лавчонку Сэббертона сбыть часы, подаренные ему пациенткой, которая к тому же не в своем уме. Малоприятное зрелище. Но даже горячее презрение к самому себе оказалось не в состоянии изгнать из головы эту идею. Не следует ли ему с благодарностью принять подарок и извлечь из него пользу? Душевное смятение обуревало его четыре дня, сопротивление мало-помалу ослабевало, и за пять дней до Рождества Хамфри, спотыкаясь от смущения, явился к Сэббертону и заложил часы за двадцать четыре шиллинга.