Я взяла письмо, села и начала читать. Строчки прыгали у меня перед глазами. Я хотела сорвать с себя коронационные одежды, броситься на постель и зарыдать.
Он писал, что до сего времени, как отец, он находил оправдание моим поступкам и целиком приписывал мою роль в мятеже моему повиновению воле мужа, но коронация была в моей власти, и, если я надену корону, пока живы он и принц Уэльский, на меня ляжет проклятие разгневанного отца, а также и самого Бога, приказывающего нам почитать родителей.
Я перечла эти слова еще раз, а потом закрыла руками глаза, чтобы их не видеть.
Я не могла шевельнуться. Я могла только представить себе лицо моего отца, когда он писал эти слова.
Что мне было делать? Он был прав. Это было предательство. Если бы я короновалась, я думала бы все время об отце, так горячо любившем меня, которого я бы предала этим поступком.
Я сидела с письмом в руках. Уильям, наверно, услышал о том, что произошло, потому что он пришел ко мне. Он взял письмо у меня из рук. Прочитав его, он побледнел.
– Прислать это в такой момент! – сказал он. И тут же быстро добавил: – Пошли. Нельзя терять время.
– Вы прочли, что он пишет?
Уильям устало пожал плечами.
– Разумеется, он не хочет, чтобы коронация совершилась.
– Это справедливо… то что он пишет мне.
– Народ не хочет его, – сказал Уильям твердо. – Он им не нравится. Они предпочли нас.
– Я не могу…
– Сможете, – сказал он, взглянув на меня холодно.
– Я никогда не прощу себе… никогда.
Я закрыла лицо руками. Вероятно, он подумал, что я сейчас расплачусь, потому что он сказал резко:
– Возьмите себя в руки. Нас ждут. Вы не можете теперь отказаться. Вы дали мне слово. Народ ожидает вас.
– Мой отец…
– Ваш отец сам во всем виноват. То, что вы получили его письмо прямо перед коронацией, неприятно, но вы должны короноваться.
– Я… я не могу!..
Презрительная улыбка скривила его губы.
– Какое безрассудство, – сказал он, и гнев вспыхнул в его глазах.
Я понимала, что мое присутствие в соборе необходимо. Народ не примет его без меня.
Я была глубоко обижена, жестоко оскорблена и зла на себя… на отца и на Уильяма.
Страх перед мужем оставил меня в эту минуту.
– Вы не должны были выпускать его. Это ваша вина. Если он победит, вам некого винить, кроме себя самого.
Я ужаснулась, что смогла так заговорить с Уильямом, но, к моему удивлению, он не рассердился. Скорее он выглядел довольным.
Он кивнул, как будто соглашаясь со мной.
– Да, – сказал он, – ему нельзя было позволять уехать. – Он обнял меня. – Не бойтесь. Мы знаем, как нам действовать. Самое важное, чтобы мы стали королем и королевой без промедления. Пойдемте, мы уже опаздываем.