Немножко отдернув занавеску, я стал смотреть в оконце. Надо же... вот таких тонкостей про Арнольда я и не знал. Лишний довод в пользу Паннонии, узнает Жан – обрадуется своей прозорливости.
Неслась за окном дорога, мелькали вдали черепичные крыши маленькой деревушки. Мы уже ехали в гору, но шестерка крепких лошадей пока тянула исправно. Где-то позади остался дилижанс, в котором мы начали путь и в котором наверняка судачили сейчас о двух иудеях, взятых епископом в свою карету.
Простые разговоры, простые заботы. Не то, что у нас.
– Если Маркус – Искуситель, а мы не поймем этого, все адские льды наши, сказал за спиной Жерар. Антуан немедленно отозвался:
– А если не захотим разобраться? Испугаемся выпавшей судьбы?
На самом-то деле наша судьба решалась сейчас. Не посмеет бунтарь-епископ так далеко пойти против воли Церкви, передаст нас в руки святых братьев – и все. Придется Маркусу других апостолов искать, если, конечно, самого не схватят. Никто его не защитит. Если уж Бог собственного сына от римского меча не спас...
– Еще четверо, – сказал Жерар. – Любопытно. Лишь один из нас сохранит верность Искупителю... если все пойдет так же.
И я понял, что на время наша судьба решена.
– Ничего не может повторяться, – сказал Антуан. – Ничего. Ветер играет песком, строя в пустыне барханы. Они похожи друг на друга, но стоит приглядеться – и видно, что различий больше, чем сходства. Даже песчинки не одинаковы, и ложатся рядом по-разному. А что говорить о людях?
– Люди не песок, – ответил Жерар. – Мы можем идти против ветра, пока хватает сил.