Вернулся Лютиков, действительно, быстро и, настороженно косясь на дверь, смущённо сказал:
— Это, Арсений, вообще-то, к тебе. Вот что, братцы. Давайте-ка мы все выйдем пока: тут с Арсением Петровичем один его старый знакомый потолковать хочет.
— Здорово, Арсений Петрович. — Поздоровался вошедший — Что такой мрачный?
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Надо же, как официально.
— Как положено, товарищ полковник.
— Ну, ну. Мы забираем это дело и все материалы по нему к себе, в ФСБ.
— Я уже понял.
— Обиделись? Зря, Арсений Петрович. Поймите правильно: секретный проект, даже если он и был закрыт, всё равно остаётся секретным.
— А он правда, закрыт, Валерий Иванович? — Колапушин посмотрел прямо в глаза собеседнику. Зачем вам эти материалы?
— Вы знаете, я бы вам сказал, хоть и не положено. Насколько мне известно, закрыт. И хорошо — сами видите, каких дел натворили. Мы, сейчас, будем изымать из продажи всю продукцию этой фирмы. Надо выяснить объём утечки информации по проекту «Иерихонские трубы».
— Мальчишки… — как-то отрешённо бросил Колапушин.
— Ничего себе мальчишки! — изумился полковник. — До убийства дело дошло.
— Да я не о том. Я говорю: — «Отняли мою копеечку; обидели Николку».
— Это вы бросьте! Не на сдельщине. Хлопот вам только… Э-э. Похоже, не о том вы. Пушкина вспомнили? «Борис Годунов», правильно? Бросьте, Арсений Петрович. Вспомните: мы вас два раза к себе приглашали. Только скажите — завтра же к генералу пойду.
— Не стоит — я уж «на земле», как-нибудь… Привык… — Колапушин подушечками ладоней крепко потёр глаза. — Устал я что-то, Валерий Иванович, в отпуск бы сходить… Ладно, поехали бумаги писать…
— На улице было холодно. Точнее — было не так уж и холодно, но после трёхнедельной изнуряющей жары казалось что наступила чуть ли не поздняя осень, хотя до неё было ещё далеко. Просто погода сменилась настолько резко, что многие прохожие на улице вырядились в осенние куртки и плащи. Впрочем не так уж они были и неправы — порывы сырого ветра выворачивали зонты, и забрасывали прямо под них капли мелкого противного дождя.
Немигайло, после одного из таких порывов, зябко поёжился и решил прервать затянувшееся молчание:
— Арсений Петрович. Ну это уже вообще ни в какие ворота — мы пашем, а они, значит, урожай собирают?
— Егор. Ты подписку дал? О неразглашении? Вот и не разглашай, тем более на улице!
— Нет, ну…
— Хватит, Егор, хватит. Смени тему, пожалуйста.
С ходу, Немигайло темы не нашёл, и пару минут Колапушин провёл в относительном покое.
— Арсений Петрович: вы, что сегодня вечером делаете?