— Хау-хау-хауууу!!! — громыхало все сильнее.
— Доби-и-и-ить!!!
Последние два удара были и вовсе фантастичны. Их не могло быть, ни одно существо в таком состоянии не смогло бы их нанести. Но клювастый смог. На одной руке он подтянулся к каменному барьерчику-возвышению, взобрался наверх, уставился в глаза Сергею немигающими изумрудными шарами, клацнул клювом и… топор вновь отлетел от каменной кладки, на этот раз вонзился прямо в грудь. Клювастый с хрипом и сипами выдрал лезвие из себя. Глазища его помутнели. Но рука опять взметнулась вверх — удар был могуч и страшен! Рукоять треснула, разлетелась. А само узкое лезвие взлетело после удара о камень — опять о камень! — и как бритвой срезало голову клювастому. Из обрубка шеи ударил фонтан зеленой маслянистой жижи. Безголовое тело рухнуло с барьера.
— Боги не любят, когда нарушают их заветы, хау-хау!
С соседней пирамиды раздался скрипучий вздох, оханье.
— Да, видно, так угодно Змею! — наконец донеслось оттуда. — Ты можешь взять его в мужья!
— Еще бы! — прогремело надменно.
Толпа притихла.
А седое чудовище приподнялось над прозрачным, сверкающим множеством граней троном и, роняя изо рта какую-то желтую пакость, добавило:
— Но ты, надменная гиргейка, наверное, забыла, что у завета богини Тлальтекутли есть и продолжение. В нем сказано, что избравшая Большую Жертву в мужья должна на деле, перед всеми богами и перед всем людом доказать свою любовь! Ты понимаешь меня?!
— У нас это делается не совсем так, как у тольтеков, гадриан или призрачных землян! — выдала невидимая для Сергея гиргейка, его спасительница. — У нас все немного иначе бывает…
— Смерть отступнице!!! — прогремело чудовище.
И толпа мгновенно отозвалась. Отозвалась слитным, слаженным многотысячным хором:
— Смерть! Смерть!! Сме-е-ерть!!!
— Стойте! — перекрыла толпу гиргейка. — Никто не отказывается! Вы увидите, как любят у нас, на Гирее! Я иду!
Сергей дернулся. Ему почему-то захотелось убежать. Но куда тут убежишь?! Он повернул голову в другую сторону… и только теперь увидел, кто его спас от лютой смерти. Эх, лучше было бы и не видеть! По ступенькам медленно вздымалась вверх многопудовая четырехногая и шестирукая медузообразная тварь. Она оставляла за собой мокрые слизистые следы, тяжело дышала, сопела и была похожа на невероятно уродливого расплывшегося бегемота, сотворенного из хлипкого лилового киселя.
Но во всей прелести и живости Сергей разглядел суженную, когда та застыла над ним колышащимся огромным студнем. Гиргейка была полупрозрачна! И чего только не высвечивала ее утроба: и переплетения кишок и сосудов всех длин и толщин, и нагромождения перемещающихся костей, хрящей, сухожилий, и что-то переползающее с места на место, живущее своей, казалось бы, жизнью… Сергея снова начало рвать. Но гиргейку это ни в малейшей степени не смутило.