Сашка поплелся в комнату. Но по дороге, в прихожей, остановился. Из-за открытой двери высовывалась небритая рожа слесаря.
— Вот что, хозяин, — проговорил слесарь прежним баском, но с иными интонациями, — ты это, трояк за работу давай гони.
— Чего? — искренне удивился Сашка.
— Чего-чего, все путем, замочек врезал, так что за работу троячок гони! Коли чего поломал сам, так это твое дело. Давай, трояк гони, хозяин, а потом, если хошь, я тебе и замочек заново врежу и дверцу подправлю…
Сашка не выдержал.
— А ну, вали отсюда! — он вытолкнул мужика за дверь. Чтоб я тебя не видел больше! — и щелкнул входным замком.
С лестницы пробилась сквозь древесину и дермантин с поролоном такая матерщина, что Сашка резко распахнул дверь, вышел на порог.
Небритый пижон в шляпе сориентировался тут же, замолк.
— Все, хозяин, лады, — пробурчал он примиряюще и улыбнулся. — Давай рупь, и дело с концом!
Сашка понял, что дальнейшей борьбы он не выдержит, таких наглецов надо было поискать. Он полез в карман — самой мелкой из купюр была трешка.
— Держи!
Слесарь воровато заозирался по сторонам, сгорбился.
— Сдачи нету, — сказал он шепотом.
— Да иди ты уже! — Сашка переступил порог.
Вернувшись в комнату, он спросил:
— Ты заплатила ему?
Светка кивнула, встала с дивана, подошла ближе и обняла Сашку за плечи.
— А ты думаешь — по двум квитанциям каким-то замусоленным, четыре сорок… Я ему пятерку дала, да бог с ним!
— Ну и дурочка ты все же, — ласково проговорил Сашка, прижимая ее к себе. Чуть позже добавил на ухо: — А впрочем, бесплатных развлечений не бывает. — Ему было так хорошо и уютно с ней, что о цели своего сегодняшнего визита, как и об утренней необычайной решительности, он уже и не помнил.
Звяк Бряк, как и подобает старому космическому волку, избороздившему Галактику вдоль и поперек, был немногословен.
— Корабль к посадке, — проговорил он тускло и буднично, обращаясь к экипажу разведывательного космического судна, командором которого был с незапамятных времен.
Он помнил первых исследователей, прилетевших к Голубой планете. Они пришли сюда вместе, распознав в дремлющем мире колыбель будущего Разума. Они были молоды и полны надежд. Голубая была утром их долгой жизни. Но старые друзья уходили к новым мирам, и им самим приходили Дрте. Приходили… и уходили и лишь Бряк оставался бессменной нянькой у этой став шеи ему родной колыбели. Он ждал.
У окраины города когда, разорвав пелену грязно-серых туч появилась летающая тарелка. Повисев в воздухе, она мягко скользнула к земле и застыла на ее поверхности метрах в двадцати от Джона.