— Есть, есть! — отозвалось занудно. — Никак прочухался, отродье сатанинское, а?!
— Развяжите! — потребовал Сергей.
— Ага, щас! — пронудил похмельный. — Тебя развяжи!
— Хоть повязку с глаз снимите! Ну чего она вам?!
Голос прозвучал над самым ухом:
— А как зыркнешь ежели по-бесовски, тогда что?!
— Не зыркну! — Сергей постарался, чтоб голос его был этанолом прямоты и честности. Получилось плоховато, лживо и дрожаще.
Но это, видно, и успокоило похмельного.
— А у тебя глаз не дурной случаем? — спросил он для проформы, уже распутывая узел на затылке. — А то тут одному развязали четвертого дня, а у помощника писаря баба наутро шестипалого принесла.
— Причем тут глаз?! — не понял Сергей.
— А при том! — твердо заявил похмельный. — Всех четверых и сожгли! Вот при чем!
— Кого это четверых-то?
— Бабу, мальца, помощника и подследственного с дурным глазом, а как же?! Порядок должен быть!
Повязка спала с Сергеева лица. И он увидал занудного. Им оказался бритый, в меру упитанный человек среднего роста, одетый в серую рясу с откинутым капюшоном. За ухом у бритого торчало гусиное перо. На носу красовалась огромная бородавка.
— Советую во всем признаваться сразу, — сказал бритый протокольным тоном. — Ты у нас не один!
— Хоть бы дощечку какую подложили, — взвыл Сергей, — колет, сил нет!
Бритый поморщился.
— Будет тебе и дощечка, и целая доска гробовая, ежели выложишь все как на духу. А нет — золу по ветру развеют да плюнут вслед на все четыре стороны! — проговорил он заплетающимся языком.
Сергей старался не двигаться, стоило шевельнуться — и в тело вонзались маленькие тупые иглы. Он лишь теперь сообразил, что сидит в пыточном кресле. Руки его были привязаны к подлокотникам, нога скованы зажимами, сзади из спинки кресла торчали две длинные железные штуковины, они не давали нагнуть головы. Но Сергею и так было видно почти все. Сферические своды пыточной в несколько слоев покрывала сажа, казалось, что она вот-вот начнет отваливаться слоями. Своды были низкими и давящими. В двух метрах справа, в стене, располагалась грубая каминная ниша. В ней-краснели затухающие угли, а рядышком вповалку лежали грязные щипцы и клещи всех размеров. Сергею эти инструменты сразу не понравились, аж по лбу заструился холодный пот. Последний раз он испытывал такое же чувство, сидя в зубоврачебном кресле. Но там руки и ноги были свободны, и он мог убежать в любую минуту. Даже под бревном дикаря-телепата ему не было столь худо, там грозила смерть, но смерть мгновенная… Здесь намечалось, судя по всему, нечто повеселей.
— Хоть бы сказали — за что?! — выдавил из себя Сергей.