— Уйди-и!!! Уйди-и-и, зараза!!!
Сергей пристроился в конце очереди, ничего не поделаешь. Стоял, злился, нервничал, глазел. Очередь наполовину была женской. Раньше, еще лет пять-шесть назад в винный стояли практически одни мужики. Но с того времени, как с калориями и тем более с килокалориями в продуктовых стало совсем плохо, женщины решили, видно, возмещать недостаток энергии самым простым образом. Наверное, они поступали правильно. Да и как иначе, надо было приучать и себя самих и детей с внуками к тому единственному «топливу», которого в стране хватало на всех.
Сергей стоял и мучился. Успокоение не приходило. Он уже был готов снова полезть на рожон, попытаться пробиться понахалке — а чего там, пускай саданут пару раз по роже, пускай обматерят, ничего, можно стерпеть.
Но в это время к концу очереди подошел маленький плюгавенький мужичок в балониевом стародавнем плащишке и галошах на босу ногу. Галоши были примотаны бечевой, на плаще не было ни единой пуговицы. Глазища у мужичка краснели клубничинами, сивухой несло от него за версту, даже в этой очереди она перешибала все запахи. На лбу красовалась огромная шишка. Мужичок покачивался из стороны в сторону и мычал. В руке он держал восьмисотграммовую непроницаемую «бомбу»
— Ну, православныя-я, кому-у?! — наконец выдал мужичок и икнул.
Все насторожились. Но первым среагировал Сергей. Он сунул мужичку пятерку. Вцепился в бутылку.
— Не-е, — пьяно пробурчал тот, — не-е, друг любезнай, маловато! Давай еще рупь пятьдесят! За хранение!
— Чего?! — не понял Сергей.
Мужичок поглядел на него безумным глазом — другой он прикрыл, видно, для того, чтобы Сергей не двоился перед ним.
— А того-о, милай, что без очереди — двойная плата! Вот чего! И хранил ее, знаешь, скоко?!
Сергей не ответил. Его не интересовало, сколько времени мужичок хранил бутыль. Он видел, что посудина запечатана, как надо, что все путем. А переплатить, дело привычное. Нащупав в кармане деньги, он сыпанул их мужичку в ладонь, не считая мелочи, зная, что не меньше двух рублей.
— Благодарствуем! — мужичок снова икнул. Привалился к Сергею. Но бутылки не выпустил. — Ты слушай, милай! Я ж ее на чердаке нашел! Сам, видать, сховал, коды нажратый был! Да и позабыл! Вона как! А вчерась и нашел! Пять штук было! Я три уже скушал, во как!
— Понял, понял, — занервничал Сергей и потянул бутыль на себя. — Чего вцепился?!
— Вот всегда так! — обиделся вдруг мужичок. — С человеком по душам! По-братски, значит! А они-и-и… — он присел на корточки, запахнул полы плаща и зарыдал. Да так горько, что Сергей отвернулся, пошел прочь — еще подумают, что это он виноват, он, мол, обидел человека! Из очереди зло выкрикнули бесполым визгливым криком: