Увидев доллары, я тут же бросился к двери и закрыл ее на засов. Потом стал лихорадочно думать, куда бы спрятать этот опасный подарок, а параллельно в голову лезли разные мысли: "Что это? Провокация? Кто подстроил? Зачем? Кому я помешал? Чем? Господи, если это провокация, то нужно срочно избавиться от этих денег! Может сжечь? Да, но если это провокация милиции или органов, а я их сожгу? А потом они спросят: куда я дел доллары? И никто не поверит, что я их сжег! Боже, что же делать? Письмо! Может быть, оно прояснит ситуацию?" Я стукнул себя по лбу и развернул листы.
Письмо было написано по-русски, но с такими чудовищными ошибками, что сразу стало ясно: писал человек, не очень владеющий русским языком. Письмо было написано моим настоящим отцом.
Помните, я говорил ранее, что история моего рождения и фамилия родного отца является версией мамы?
Полковник Доценко на самом деле существовал, но он не был моим отцом: полковник просто усыновил меня.
А вот реальная история моего зачатия, изложенная моим настоящим отцом и постепенно восстановленная мною с помощью разных лиц, которые по крупицам выдавали информацию, - так отдельные кусочки мозаики в конце концов складываются в целую картину.
Более чем за год до моего рождения командование направило мою маму в Ригу. Цель задания мне установить не удалось, но это задание явно носило конспиративный характер. Для легализации своего пребывания в Риге мама устроилась горничной в богатый дом. Это и был тот дом пятьдесят четыре по улице Мейера, в котором я когда-то жил ребенком.
Сын хозяйки дома едва ли не с первой встречи влюбился в маму. Дальше все произошло стремительно. Мама ответила взаимностью, и они обвенчались, но вскоре советские войска вошли в Латвию, и Зигарду пришлось бежать из Риги, оставив беременную жену на попечение своей матери. Он планировал вызвать ее к себе, как устроится в какой-нибудь стране. Мама, если родится мальчик, пообещала выполнить его просьбу и дать сыну имя - Виталас.
Поскитавшись по Европе, он осел в Америке и сразу же позвал маму к себе. Но мама находилась на восьмом месяце, и лететь в ее положении было опасно: комфортабельных лайнеров тогда не было. Вскоре родился я, и с грудным младенцем о таком длительном путешествии нечего было и мечтать.
А в сорок восьмом году Сталин опустил "железный занавес" - вышел указ, запрещавший выезд за границу даже к близким родственникам...
Дальше вы уже знаете: мама знакомится с полковником Доценко, который настолько влюбляется в нее, что не только предлагает выйти за него замуж, но и готов усыновить меня. Выбирать не приходилось, и мама согласилась, но когда любовный угар прошел, и полковник, бравый вояка, стал ей изменять, к тому же и сифилисом заразился. Этого мама не могла простить, и они разошлись.