Дня три шлялся я по Москве, набираясь впечатлений, которые меня просто переполняли: столица готовилась к Международному фестивалю молодежи и студентов. Было такое чувство, что все люди, встречавшиеся мне на улицах, в транспорте, в магазинах, преобразились в ожидании нового удивительного праздника: они были веселы, радостны, вежливы и даже внешне похорошели...
Днем-то у меня никаких проблем не было, а вот ночью было посложнее: чтобы не привлекать внимания милиции, я каждый раз спал в новом месте: скамейку Казанского вокзала сменил на салон троллейбуса, который стоял на приколе среди других своих "коллег", дожидаясь утра. Третью ночь я провел в кустах на Ленинских горах...
Назад я собрался только тогда, когда мои сбережения иссякли. Прихватив на вокзале пустую бутылку из-под пива со странным названием "Двойное кольцо", я бродил по залам, пытаясь сообразить, как мне добраться до Омска.
Бутылку я прихватил затем же, что и билет метрополитена: доказательство, что я побывал в Москве. Дело в том, что пиво в этой необычной, красивой, витой до самого горлышка из коричневого стекла бутылке в триста тридцать три грамма, производилось и продавалось только в Москве. Благо она была маленькой и свободно уместилась в кармане моих штанов.
Трудно сказать, сколько бы я еще бесплодно бродил по вокзалу, если бы не заметил знакомую морскую форму и машинально пошел за ее обладателем. Этот кряжистый парень подошел к внушительной группе военных моряков, которые, как оказалось впоследствии, только что демобилизовались, и многие из них ехали именно в Омск.
К счастью, они обратили на одинокого пацана внимание и, разговорив меня, узнали о моем затруднительном положении. Похоже, уже в том нежном возрасте у меня проявились задатки сочинителя - вот что я им наплел - будто мы с мамой ехали с Сахалина в Омск и в Москве, во время переезда с одного вокзала на другой, мама села в вагон, а я должен был дождаться отца и вместе с ним догонять ее, но отца я не встретил - наверное, он уехал в Омск раньше, и теперь я не знаю, что мне делать. Деньги кончились, знакомых нет...
Не знаю, как можно было поверить этому детскому лепету, сочиненному мною, но моряки не стали углубляться в суть сюжета: услышали главное - пацану нужна помощь, и он ее получит...
Когда подали поезд, следующий до Омска, матросы, прикрывая со всех сторон, провели меня в вагон, потом усадили под крышку нижней полки, где я и сидел до тех пор, пока поезд не отъехал от Москвы на порядочное расстояние... Потом выпустили на свободу, накормили, и мы сели играть в "дурака". Когда меня все-таки увидел проводник, то братцы матросики, угостив его стаканом красного вина, быстро уговорили не замечать пацана: словно его и нет в вагоне... Долго убеждать того не пришлось, и он даже спрятал меня в служебном купе, когда вагон обходили ревизоры...