— Да, они у него или, скорее всего, он где-нибудь их припрятал, подальше от чужих жадных глаз.
— Неважно, где они. Главное, что они есть. Короче, пусть он не тянет резину, а сразу и займется этим. Скажите ему, что я лично об этом прошу. Доверяю, понимаешь…
Как ревностный служака, Фадеев, выполняя указание Президента, немедленно позвонил Говоркову на его мобильный:
— Привет! Это я! Узнал?
— Конечно! Но… — Савелий был несколько удивлен, ведь они договаривались созваниваться через посредника.
— ОН попросил срочно связаться с тобой, — Фадеев сразу догадался, что волнует Савелия, но понадеялся на пресловутое русское «авось».
— Срочно?
— Он попросил держать все документы в боевой готовности, чтобы в любой момент вручить доверенному человеку из Генпрокуратуры.
— Без проблем!
— До связи!
— Пока. Конечно, и на старуху бывает проруха, но этой незначительной ошибки понадеявшегося на «авось» служаки-генерала с лихвой хватило тем, кто умел и знал, как такими ошибками пользоваться.
Подобной ошибки люди, следившие за Фадеевым, и ожидали от него все эти дни, ни на шаг не выпуская его из поля зрения и ни на секунду не прерывая запись всех его телефонных переговоров. Для знающих свое дело профессионалов не составило большого труда отсканировать и дешифровать частоты, на которых осуществлялась связь Службы безопасности Президента (аппаратура на фирме Калошина была самая наисовременнейшая); поэтому на выяснение того, кому позвонил в Москве Фадеев, у них ушло каких-то два часа.
Теперь уже и за Савелием Говорковым было установлено неусыпное наблюдение. И без того опасная ситуация приблизилась к критической точке.
Параллельно слежке, организованной Скворцовым, полным ходом шла подготовка операции, с мрачной иронией названной Щенниковым «Дело врачей». Калошин на следующий же день позвонил своей Зиночке, регулярно делавшей Президенту поддерживающие его ослабленный иммунитет уколы.
Именно по рекомендации Калошина весь последний год бессменно Зинаида выполняла эту почетную миссию, тем более что и Борису Николаевичу нравились ее такие «нежные ручки», что не причиняли ему никакой боли. Не последнюю роль сыграло и то, что она была обаятельна и «чертовски мила».
Калошин не догадывался, что Зиночке пришлось уступить и ее «оприходовал» вездесущий («вездесующий», как однажды удачно пошутил пресс-секретарь Глушков) генерал Скворцов. Он по долгу службы, перед тем как ввести медсестру к шефу, внимательно осмотрел нехитрое содержимое ее портфельчика, состоявшее из шприцов, ампул и прочих атрибутов ее медицинской профессии. Затем прищурился и, оценивающе оглядев стройную миниатюрную фигурку Зины с торчащими грудками, сказал: