— Ничего себе списочек, — вздохнул Олег. — Ладно, через пару дней доставим туда, куда скажешь.
— Отлично! Скажи, Олежек, как ты сам-то?
— В смысле работы?
— И работы, и личной жизни.
— Знаешь, работы столько, что моя личная жизнь здесь и проходит. Не помню, когда мы с Ладой вместе по-настоящему отдыхали.
— А бросить не хочется?
— Иногда так припечет, что кажется — все, баста! Пошло все к чертовой матери! Потом остынешь немного, увидишь плоды своих трудов праведных и успокаиваешься. К тому же стольких наших ребят удалось пристроить на работу, а кого-то просто от голодной смерти спасти. Так что стиснешь зубы покрепче, спрячешь подальше свои сомнения и снова в бой.
— Очень рад слышать это, Олежек! Очень рад! Если не мы, то кто?
Всю дорогу до тренировочной базы ехали молча. Михаил думал о том, что вскоре окажется в своей многострадальной Чечне, где не был с тех пор, как похоронил дядьку. Дядьку уважали, и на его похороны собралось очень много людей, среди них оказались и те, кто участвовал в захвате больницы. Очевидно, догадываясь, что у Михаила много сомнений по поводу смерти его дядьки, они показали ему медицинское заключение, где говорилось, что смерть Ясы Гадаева наступила от обширного инфаркта. Незадолго до этого Михаилу удалось встретиться с женщиной, которая лежала в соседней палате. По ее немногосложным ответам Михаил понял, что не все так просто и правду в ближайшее время ему узнать не удастся.
Сделав вид, что верит медицинскому заключению, Михаил затаил злобу. И сейчас, когда Савелий начал расспрашивать, где живут его родственники, сердце Михаила забилось сильнее: кажется, есть возможность рассчитаться с теми, кто отправил дядьку на тот свет. Яса Гадаев был справедливым и честным. И всегда вставал на сторону слабых. Вполне вероятно, что, когда бандиты захватили больницу, он попытался их образумить, подписав себе смертный приговор. К тому же преступники поторопились кремировать тело Ясы Гадаева, сославшись на неразбериху. Видно, тело было так изуродовано, что ни о каком инфаркте и заикаться не стоило.
Савелий немного лукавил с Олегом, когда ответил, что с Матросовым пока не решил. Он почти сразу же остановил на нем свой выбор, но не хотел ни с кем делиться своими планами, пока не проработал все до конца. Савелий понял, а Олег только укрепил его во мнении, что идти нужно мобильными, совсем небольшими группами: максимум по три человека. Однако он чувствовал, что чего-то не хватает. Это как на последней примерке у портного: раньше казалось, где-то жмет, что-то топорщится, но стоит мастеру сшить все, убрать складки, разгладить утюгом, и вещь сидит на тебе, словно ты в ней родился.