На сердце у него почему-то было тревожно, и он, не понимая причины этой тревоги, предложил взводному послать в кишлак еще когонибудь для контрольной проверки.
— Ты что, не доверяешь ребятам из разведки? — недовольно нахмурился старший лейтенант.
— Почему не доверяю? Доверяю, — серьезно ответил Савелий, — Но повторение — мать учения.
— Еще один Суворов выискался, — буркнул тот, но все же, решив прислушаться к его словам, махнул рукой. — Черт с тобой, младший сержант: не лень лишний раз пыль топтать — топчи! Возьми кого хочешь и дуй, проверяй! А мы отдохнем пока. — Он повернулся и тихо бросил своему заму: — Объяви привал минут на сорок!
Савелий подошел к своему отделению, внимательно оглядел их и участливо спросил:
— Что, мужики, подустали?
— Никак нет, товарищ младший сержант! — тяжело дыша, ответил за всех Шалимов.
— А почему приуныли?
— Мы не приуныли, товарищ младший сержант, мы просто задумались.
— О чем это, Шалимов? — Савелий сразу же почувствовал, что тот хочет разыграть его, но решил, что это будет неплохой разрядкой для уставших бойцов, поэтому невозмутимо продолжил игру.
— Кому посчастливится получить работенку? — спросил Шалимов.
— Какую работенку? — не понял Савелий.
— Которую ты сейчас выпросил у взводного. — Шалимов хитро посмотрел на Говоркова и неожиданно фыркнул.
Смех подхватили остальные, и этот смех мгновенно снял усталость, чего, собственно, и добивался Савелий.
— Ты прав, Шалимов, — спокойно кивнул Савелий, нисколько не обидевшись и прекрасно понимая, что парни действительно устали после двадцатишестикилометрового маршброска. — Скажу откровенно: разведчики доложили, что в кишлаке «духов» нет, но мне почему-то неспокойно…
— Слушай, Савка, чего это ты словно оправдываешься перед нами? — неожиданно перебил Шалимов. — Нужно — значит, нужно. Давай я сбегаю!
— Нет, на этот раз пойдем все вместе. И пойдем так, словно ничего не знаем о разведке.
— То есть, как я понимаю, по полной программе, — вставил Шалимов с улыбкой.
— Вот именно — по полной, — серьезно кивнул Говорков.
Используя любое укрытие — камень, канаву или просто сухую корягу,
— двенадцать человек его отделения быстро передвигались к кишлаку. Было около шести часов вечера, а солнце палило нещадно, словно в полдень. До глиняных мазанок оставалось немногим более трех десятков метров, когда по ним неожиданно застрочил станковый пулемет. Мысленно поблагодарив Бога за то, что тот помог ему прислушаться к интуиции, Савелий коротко крикнул:
— Не высовываться! — И тут же добавил: — Шалимов, прикрой беглым огнем!