Что делать?
Да ничего.
Положили на носилки, загрузили в караульную скорую и отвезли стеречь Патриарха. Тот как раз остановился в Питере, в связи с тихвинскими чудесами, в женском монастыре на Карповке (всегда там останавливается - странновато, да?)
В общем, за Патриарха можно было не волноваться. Ситуация под контролем.
Итак, история семейная.
Мой отчим, видный дохтур, уложил к себе в больничку свою мачеху осьмидесяти лет. Такое вот сложное родство.
Дело в том, что бабушка, вполне физически крепкая и состоящая с нами в контакте лет двадцать, стала вязать узлы, куда-то собираться. Деньги, жалуется, у нее украли, надо сходить в милицию получить. Семнадцать тысяч якобы пенсия. И родичей моих она знать не знает (Они поженились? - (да, в 1979 году) - Я не знала...), но пасынка своего, моего отчима, признает. Правда, не знаю, за кого. Удивляется: разве его уже выпустили из тюрьмы? По комнате ее ходят некие люди, но это неважно, они ей не мешают. Они идут с работы к себе домой, а у нее курят.
Психиатр написал: "Полный распад личности."
А родичи мои собрались за рубеж и на пару недель пристроили бабулю в больницу.
И отчим мой весь на нервах: а ну, как помрет, пока их нет? Перестраховался. Дал сестрам телефоны: мой и многие другие. Хотя помирать ей совершенно не с чего: все органы и системы работают изумительно, кроме одной, надзирающей за остальными.
Отчим построил во фрунт главную сестру и сказал ей:
- Так. В случае чего. В сейфе лежат деньги. Десять тысяч. Крематорий и все дела. Поняла?
- Поняла, поняла!
Трясется от груза ответственности.
- Хорошо поняла!
- Хорошо, хорошо поняла! А когда похороны?
Такой интересный сон, что не оторваться.
Приснилась просто цельная докторская повесть, уже готовая к печати. В ней было приблизительно двадцать пять эпизодов, но я запомнил только два. Доктором я там не был, меня только попросили сделаться им на сутки. И я шлялся по городу с малопонятными поручениями.
Во-первых, по всему Васильевскому острову были разбросаны ступни и кисти, которые отрезал и аккуратно складывал квадратиками новоявленный потрошитель-великан, ибо отчлененные фрагменты тоже были не маленькие.
Во-вторых, ко мне явилась на консультацию женщина лет пятидесяти, сиамский близнец, хотя все у нее было одно, в единственном экземпляре. Однако стоило ей на меня заорать, как все удвоилось: и рыло, и его выражение. Она вручила мне слепочек, макет этого своего рыла, размером с яйцо, и я зачем-то откусил от него, оно было булочкой.
Может быть, это что-то из реально пережитого.