Вот сейчас, не знаю, с какого беса, в процессе перевода главы "Социология и смерть", мне вспомнились некоторые сведения о клубе "Оптималист".
В этом клубе путем убеждения отучивают от пьянства, курения и лишнего веса.
Аргументы следующие:
"И вот вы видите, как вся эта водка налита в красивые бутылки, разливается по прекрасным фужерам. И что с того? Вот, представьте себе ведро с серной кислотой. Да будь она ХОТЬ изумрудная, хоть золотыми блестками раскрашена - я туда ногу не суну".
Жила-была одна женщина, и вот она захворала. Захворала не совсем смертельно, но неприятно. Она лежала на постели, кротко улыбалась и говорила, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. И не шевелила. Долго. Счет пошел не на месяцы, а на годы.
И вот к ней, наконец, пригласили серьезного специалиста по таким недугам.
Он пришел и увидел огромную кровать, посередине которой лежала больная, на спине. (Этот специалист, между прочим, рассказывал нам, что всегда, входя в незнакомый дом, смотрит, сколько места в комнате занимает кровать).
В личной беседе с больной он добился немногого. Она умиротворенно глядела в люстру с красивыми висюльками.
Тогда настал черед беседы с родственниками, и здесь дело пошло живее. Выяснилось, что в этой семье произошла страшная трагедия. Муж пациентки изменил ей. И с тех пор она такая. С тех же пор он старается заслужить прощение и снисхождение. Он военный, настоящий полковник.
- А где же, где же спит этот негодяй, это чудовище? - спросил специалист.
- Вот тут, - и ему указали на небольшой жесткий сундучок, накрытый клеенкой. Сундучок приютился в темном углу.
Специалист пошел к выходу. Откуда-то выскочил полковник.
- Ну скажите, - зашептал он, - когда она поправится? когда?
Специалист посмотрел на него и пожал плечами:
- Никогда.
В 1999 году я любил порассуждать о приключениях Буратино. Эта наклонность проявилась после тысячекратного прослушивания диска с песнями из известного кино. Сначала я благосклонно и растроганно смотрел, как мое четырехлетнее сокровище самозабвенно кружится под это дело. Но потом я взвыл.
Дошло до того, что я начал примерять буратиновые роли на сотрудников больницы, в которой тогда еще работал. И вышло славно, все вакансии моментально заполнились. Особенно удался Пьеро. Соответствие было настолько совершенное, что делалось страшно.
Помню, как мы с моим тогдашним товарищем, коллегой С., направляясь к месту трудового упокоения, обсуждали этот вопрос. Я загибал пальцы и называл предполагаемых (а может быть, уже и состоявшихся) исполнителей.