Мы, конечно, не можем забыть язык, как не можем забыть разум, если не собираемся вместо подлинной Реальности найти подлинное безумие. Очевидно, мы должны прийти в некое особое положение произвольного разьединения с языком, чтобы подобно дону Хуану всегда повторять: "Это лишь способ говорить." Нам следует забыть язык, не забывая его. Древние даосы неоднократно упоминали о таком странном процессе. Они создали образ Великого Слова, сущностью которого является тишина. Всем своим творчеством они напоминали человеку, что слово не имеет «изначального» смысла, оно только чревато смыслом. Как замечает В. Малявин: "Истинное слово — это слово, переживаемое как процесс и в предельной конкретности своей откликающееся всей бездной мироздания; слово, высвобождающее силу бытия в вещах."
Забвение слова, забвение языка — это совсем не тривиальная «забывчивость». Такое забвение, как указывали даосы, несет определенную функцию: оно является перерастанием мыслью ее концептуальной оболочки, превращает обособленную и потому бессмысленную вещь в весть бытия. Такое постижение — переворот в сознании и восприятии языка. Оно освобождает язык от навязанной ему функции обозначать сущности, а сознание — от его предметности. Оно научает видеть во всех формах жизни беспредметный порыв, чистый зов, являющийся сугубо конкретной реальностью. "Небо и земля обладают великой красотой, а не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а не судят. Вещи несут в себе совершенную истину, а не ведут речей…" — такова древняя даосская мудрость. Значит, возможно пользоваться языком так, чтобы он не заслонял от нас этот "беспредметный порыв", этот "ветер нагуаля". Более того, нам совершенно необходимо пройти через словесную и умственную мишуру, через всеохватывающую пелену абстракций, чтобы, оттолкнувшись от нее, найти в первозданной чистоте безмолвный фундамент — саму энергию бытия. Выражаясь поэтически, в Слове мы находим Молчание. Ведь слова, как учили даосы, существуют для того, чтобы их забывать. Они нужны потому, что они не нужны или, точнее, становятся ненужными. Выпестованное языком внимание освобождается, чтобы превратить нас в новую, невиданную форму, в существо, полностью слитое с Реальностью, но способное при этом жить в ней и восхищаться ею. До сих пор этого достигали немногие, и мы все еще можем разделить горечь великого Чжуан-цзы, сказавшего так: "Ловушкой пользуются для ловли зайца. Поймав зайца, забывают про ловушку. Словами пользуются для того, чтобы внушить смысл. Постигнув смысл, забывают про слова. Где же найти мне забывшего слова человека, чтобы перекинуться с ним словом?"