В пути мои погасли очи.
Давно иду, давно молчу.
Вот, на заре последней ночи
Я в дверь последнюю стучу.
Но там, за стрельчатой оградой -
Молчанье, мрак и тишина.
Мне достучаться надо, надо,
Мне надо отдыха и сна…
Ужель за подвиг нет награды?
Я чашу пил мою до дна…
Но там, за стрелами ограды —
Молчанье, мрак и тишина.
Стучу, кричу: нас было трое,
И вот я ныне одинок.
Те двое — выбрали иное,
Я их молил, но что я мог?
О, если б и они желали,
Как я — любили… мы теперь
Все трое вместе бы стучали
Последней ночью в эту дверь.
Какою было бы отрадой
Их умолить… но все враги.
И вновь стучу. И за оградой
Вот чьи-то тихие шаги.
Но между ним и мной — ограда.
Я слышу только шелест крыл
И голос,— легкий, как прохлада.
Он говорит: «А ты — любил?
Вас было трое. Трех мы знаем,
Троим — вам быть здесь суждено.
Мы эти двери открываем
Лишь тем, кто вместе — и одно.
Ты шел за вечною усладой,
Пришел один, спасал себя…
Но будет вечно за оградой,
Кто к ней приходит — не любя».
И не открылись двери сада;
Ни оправданья, ни венца;
Темна высокая ограда…
Мне достучаться надо, надо,
Молюсь, стучу, зову Отца —
Но нет любви,— темна ограда,
Но нет любви,— и нет Конца.