— Значит, все-таки в Муром, — вздохнув, смирился с неизбежностью ведун. Но на всякий случай еще раз закрыл глаза и могучим усилием воли попытался избавиться от дремы.
Не получилось.
— Муром… — вслух повторил Олег, медленно восстанавливая в памяти события минувшего года.
Примерно восемь месяцев назад он вознамерился добраться до далекого русского города. Ориентируясь на местности лишь в общих чертах — по отложившемуся в памяти атласу из краткой энциклопедии, ведун вместе с девушкой попытался пройти вдоль реки Белой до Камы, а потом по Каме спуститься к Волге, аккурат к порубежью нужного княжества. На этом простом и относительно быстром маршруте путников, к сожалению, несколько раз попытались ограбить. К сожалению для грабителей — поскольку ни умирать, ни попадать в рабство в планы Середина не входило. Несколько столкновений принесли ему ратную славу и неплохую по здешним меркам добычу. Слава и добыча — две великие ценности, манящие средневековых витязей, затмевающие им разум, словно чемодан героина — нищему наркоману. В итоге к границе Булгарии ведун подошел не один, а во главе нескольких сотен жаждущих приключений, молодых и горячих кочевников, решивших «проводить» почетного гостя аж до самого дома.
Разумеется, лихую ватагу булгары вдоль Камы не пропустили и даже попытались взять в полон и продать. Середин в отместку разорил пару порубежных селений и ушел обратно в уральские предгорья, не дожидаясь ответного удара — чем нажил себе еще большую славу и нагрузил соратников столь огромной поживой, что нищая горная страна оказалась просто не в состоянии ее поглотить. И вот уже три месяца нескончаемый обоз почти из трех сотен телег полз по замерзшей реке вверх по течению, от кочевья к кочевью, но почти не уменьшался в размерах. Обитателям горных долин — каждое лето уходившим со стадами на высокогорные пастбища, а с холодами возвращавшимся назад — были неинтересны хрупкие столики и тонкая фарфоровая посуда, нежные тончайшие шелка и драгоценный пурпур, изразцовые плитки и терракотовые курительницы. Все эти красоты были не самыми практичными предметами в хозяйстве вечных путников. Что до теплых мехов и ковров, расшитых сапог и упряжи — в большинстве родов это добро и так имелось в достатке.
Разумеется, в каждом кочевье встречались богачи, готовые потратиться на редкую красивую ткань или изящную безделушку, многие семьи не отказались бы от покрытых тонкой чеканкой пиал и кувшинов, а уж тем более — от ножей, мечей или топоров. Да вот беда: мало кто мог за все это расплатиться. Привычная, ходовая валюта здешнего народа — крупный и мелкий скот — нынешней зимой оказалась не в чести. Удачливые воины уже пригнали домой такие стада, что их с трудом могли прокормить родные пастбища, и теперь рассчитывали получить в уплату за товар золото или серебро. Или хотя бы самоцветы, которые тоже не нуждались в пище и воде, которые не портились от времени, которые можно легко перевозить с места на место или просто закопать в потайном месте.