В развалинах прибрежного района были люди, живые, мертвые и еще прокапывавшиеся наружу из разрушенных домов. Египтянин и микенец бежали к воде и безопасности посреди жуткого хаоса, в который превратились улочки. Туда же устремились и остальные, иногда приходилось с боем прокладывать себе дорогу в узких проходах.
У пристаней никого не было. Корабли и лодки исчезли, оставшиеся на острове люди спасались бегством, устремившись по мостам к сомнительной безопасности, которую сулили внешние области острова.
– Мы пришли отсюда, – крикнул Интеб, – мой корабль был за теми домами.
Одно из высоких зданий рухнуло, перегородив главный причал. Им пришлось обходить завал, осторожно пробираясь через руины строений поменьше. Обрушившаяся стена придавила карликового слона, жизнь почти оставила зверя, только кончик хобота еще дергался из стороны в сторону. Они спустились к гавани возле развалин огромной парадной пристани. Крыша обрушилась внутрь, позолоченные бычьи рога подобно склоненным копьям уходили в воду.
Пристань оказалась пуста. Египетского корабля возле нее не было.
– Вон он! – закричал Интеб. – Входит в туннель, ведущий к морю! Смотри – самый последний корабль!
Переполненное людьми судно низко сидело в воде, на палубе поблескивали доспехи. Кормчий бежал, не дождавшись Интеба… или же его принудили, угрожая оружием. Впрочем, какая разница. Эсон показал вперед:
– К мосту. Поспешим за остальными.
Интеб воздел кулаки к небу в бессильной ярости, когда корма его корабля исчезла под сводом туннеля; потом он последовал за Эсоном. Они держались у берега, где было меньше обломков. Оба опустили головы, стараясь защитить лица от внезапно повалившего с неба раскаленного пепла. Ветер дул теперь еще сильнее, идти приходилось согнувшись.
Отовсюду доносились стоны, мольбы о помощи, но двое беглецов не обращали на них внимания, как и прежде по дороге из развалин дворца. Но один из голосов перекрыл остальные, и Эсон вдруг замер.
– Микенцы! Я зову микенцев!
Эсон вдоль пристани направился к полузатонувшей длинной и узкой галере, едва не наполовину длины уходившей в воду. Прикованных к скамьям рабов-гребцов оставили умирать. Один из них и окликнул Эсона.
Тот глянул на него с высоты пристани.
– Ты Тидей, сын Агелая. Мы бились вместе.
Грязный и обнаженный Тидей, почти по грудь ушедший в воду, глядел вверх. Ему приходилось кричать, чтобы Эсон различил его голос среди воплей рабов, обращавшихся к микенскому царевичу на полудюжине языков.
– Меня взяли в плен в Асине, как и тебя, с тех пор я здесь. У правой лодыжки – деревянный клин в колодке. Разбей мечом.