Теперь Форос поднял глаза, глядя прямо на царя.
– Но не об этом следует тебе узнать – копь разрушена, все погибли.
Быстрый шепот пробежал по мегарону, разнося новость. Все умолкли: стиснув кулаки, молчал и сам Перимед, лишь на виске его дрожала жилка.
– А брат мой, Ликос?
– Не знаю. Трудно было понять. С трупов сняли доспехи, останки пролежали много месяцев. Звери и птицы сделали свое дело. Там была битва, жестокий бой с йерниями. Все наши были без голов. Йернии уносят черепа, сам знаешь.
– Значит, Ликос мертв. Он не сдался бы в плен дикарям.
В груди разгорался гнев. Успокаивая себя, Перимед провел рукой по телу. Все к одному: брат его, пропавшее олово, гибель его людей, корабли Атлантиды… мрачные, несчастные дни. Хотелось орать от гнева, извлечь меч, убить им зверя или человека – пусть защищается, если сможет. В молодые дни он так и поступил бы, но с годами приходит мудрость. И гнев царя не прорвался наружу; придушив его, он начал раздумывать о том, что следует предпринять. Боль не уходила.
– Верно ли это? Неужели мой родственник Мирисати погиб?
Перимед поднял взгляд на разгневанного человека. Квурра, первый среди халкеев, работников по металлу. Услыхав новости, он явился, наверно, прямо от печи. Кожаный фартук на нем был прожжен искрами, на лбу и руках чернела сажа. Забытые корявые клещи были еще зажаты в правой руке.
– Конечно, погиб, – отвечал Форос. – Все, кто был на копях, погибли. Микенец не станет рабом.
Горячий Квурра с болью воскликнул:
– Горе пало на нас! Копь разрушена, люди погибли, родичи мои убиты. – Он гневно потряс клещами. – Погиб Мирисати, которому ты обещал свою дочь, когда она станет взрослой… – слова утонули в кашле. Надышавшиеся металлом халкеи вечно кашляли, и многие из них из-за этого умирали.
– Я не убивал его, – отвечал Перимед. – Брат мой Ликос тоже погиб. Но я позабочусь, чтобы за них отомстили. Возвращайся к печи своей, о Квурра, послужи нам своей силой.
Квурра повернулся и, уходя, бросил через плечо:
– А скажи мне теперь, благородный Перимед, долго ли еще гореть огню в моей печи, если копи больше нет?
Долго ли? Именно этот вопрос более всего волновал и самого Перимеда. Неужели он слишком многого хочет? – думал царь. Нет, другого пути не остается. Пока города Арголиды ссорятся друг с другом, они будут слабыми. Лерна воюет с Эпидавром, Немея топит корабли Коринфа. А корабли Атлантиды тем временем плавают куда им угодно, атланты богатеют. Лишь объединив свои силы, Арголида сможет бросить вызов древней мощи островного царства. Каменистые равнины отечества плодоносят, но скудно. А за морем дразнят богатством далекие города, и люди его жаждут этих богатств. Облаченные в медь воины с бронзовыми мечами добудут все, что пожелает глаз. Но удачу им приносит бронза. Бронза – пища и питье войны, ведь без нее воины станут ничем. Много вокруг мягкой золотистой меди, но не она нужна Перимеду. Халкеи умеют смешивать медь с серым оловом в недрах своих печей – делать благородную бронзу. Из нее Микены ковали свое оружие – чтобы покорять силой или покупать города Арголиды, связывая их воедино.