Наконец настал день, когда на левобережном лугу выстроились семнадцать ватаг походного войска с семнадцатью колесницами, тридцатью четырьмя повозками и шестью сундуками. На всех, кроме арсов, были надеты чистые рубахи-кафтаны со знаками старшинства и принадлежности к своей ватаге. Головы украшали трофейные и новые железные шлемы, а помимо мечей за поясом имелось и второе ударное оружие: клевец, топор, булава или кистень. Особым разнообразием отличались ряды лучников: степные и саженные однодревковые луки соседствовали здесь с пращами-ложками, с простыми и рычажными арбалетами, а короткие лепестковые копья – с боевыми цепами и большими секирами. Катафракты на лошадях в кожаных доспехах освоили лобовую атаку с пиками наперевес, жураньцы легко маневрировали на вертких конях, посылая на скаку в цель стрелы и сулицы и без промаха накидывая арканы, колесницы создавали смертоносные полевые стены, а полусотни пешцев, наглухо упрятавшись под большими щитами и ощетинившись кавалерийскими пиками, несокрушимо двигались в любом направлении. Придуманная Дарником стройная система ватаг подверглась вынужденному изменению. Каждому вожаку понадобился свой гонец-оруженосец, а две ватажные повозки нуждались в постоянных возницах – и вместо двадцати в ватагах стало по двадцать три бойца. Возниц и оруженосцев набрали из числа неподготовленных лесных парней, явившихся в Липов уже в последний момент.
Все было готово к выступлению, не готов был лишь сам воевода. В последний момент Фемел обмолвился, что всякое оружие хранит в себе память предыдущих владельцев, и Дарник велел себе выковать новые парные мечи, не отказавшись, впрочем, от своего старого неказистого клевца – дух Смуги Везучего мог только помочь ему, как помогал до сих пор. Потом надо было как следует распорядиться остающимся гарнизоном. На воеводстве он оставлял Кривоноса с четырьмя ватагами. Крепостными и строительными работами должен был управлять Фемел, а староста Карнаш проследить, чтобы на всех дополнительных пашнях урожай был не меньше, чем на старых.
Неожиданная заминка вышла с сундуками полусотских – тарначки Меченого и Бортя рвались в этих удобных полевых домиках отправиться со своими мужьями. Глядя на них, взять с собой наложниц выразили желание и Быстрян с Лисичем. Помалкивал только Журань, говоря, что наложницу себе найдет по пути.
– Тебе одному ночевать в сундуке тоже слишком жирно, – заявил Меченый. – Бери с собой Саженку и ни о чем не думай.
Саженкой звали юную липовку, которая всю зиму ходила на занятия подростковой ватажки Дарника. Высокая и нескладная, она отчаянно мечтала стать знаменитой воительницей из старинных преданий и в самом деле побеждала на палках всех подростков ватажки, да и в метании ножей и дисков была первой. Отправиться с Дарником она хотела в любом качестве, хоть наложницей, хоть возницей сундука, хоть гонцом-оруженосцем. Маланкин сын отшучивался: