Свободны они были только на Сизом Лугу, где собирались парни и девушки трех селищ, включая еще далекую северную Заволочь, и устраивали свои игрища-токовища, выбирая будущих жен и мужей. Взрослые и дети сюда не допускались. Девушки пели и танцевали, а парни доказывали свое молодечество.
У юных каменчанок было принято всех новеньких парней-бежечан всячески игриво расспрашивать, стараясь посильней высмеять их за неуклюжие ответы. Дарник давно успел усвоить, что человеческая речь тоже является нужным и полезным делом, и то, что он при посторонних обычно помалкивал, вовсе не означало, что он не умеет остроумно отвечать. Поэтому, когда до него дошла очередь стать девичьим посмешищем, его хлесткие слова заставили зрителей хохотать уже над незадачливыми вопрошальницами. Каменчанки слегка обиделись и оставили малолетку в покое.
Их равнодушие Дарник воспринял как должное, ведь и он сам к ним особо не стремился. Наблюдая, как в присутствии «невест» прямо на глазах глупеют его бежецкие братья, как они краснеют, несут околесицу и даже в поединках ведут себя с каким-то непонятным надрывом, он ни за что не хотел того же для себя. Ну а когда начиналось соперничество между парнями за какую-нибудь особенную красавицу, тут он вообще не мог сдержать улыбку. Самое удивительное, что все, кроме него, относились к таким ситуациям предельно серьезно.
После первых знакомств нередко образовывались устойчивые пары женихов и невест, которые держались все время вместе, тихо или напоказ оказывая друг другу знаки внимания и частенько удаляясь в лесную чащу. Все понимали, что осенью они станут мужем и женой и на следующее лето их уже никто не увидит на Сизом Лугу. Для Дарника подобный финал означал бы добровольный отказ от самого себя – ради самой обыденной жизни отвергать судьбу, неизвестную, полную открытий, взлетов и падений?! Раньше он не понимал, когда слышал или читал, что самое большое зло для мужчин исходит от юных и красивых женщин: да дать ей хорошего тумака, когда будет сильно нудеть, – и всех делов! И теперь, пристально наблюдая за своими околдованными и распаленными братьями, он убеждался, что не все здесь так просто, и, прикидывая на себя их «околдованность», сочинял собственные поступки на такой случай. Разумеется, всегда выходил победителем, и все девушки непременно выражали ему покорность и тихое восхищение.
Ну а пока, оставленный ими в покое, Дарник полностью переключил себя на жениховские единоборства, для которых на Сизом Лугу имелся широкий простор. Тут он действительно показал себя во всей красе. Что на кулаках и на деревянных мечах, что во всех видах метания – очень скоро выяснилось, что ему нет равных ни среди каменской, ни заволочской молодежи. Наученный неприятным опытом, Дарник с тревогой ожидал всеобщего отчуждения. Но, странное дело, то, что в Бежети поставили ему в укор, на Сизом Лугу сделало его настоящим героем. Даже восемнадцатилетние переростки, которым было уже не до поединков, смотрели на него с любопытством и уважением.