Германия всячески высмеивалась. Например, стихотворение "Быть толстым – не просто", которое я читал со сцены под благосклонные аплодисменты любой аудитории, заключало в себе такой пассаж: герой – мальчик-толстячок, от имени которого написан стишок, мечтает: сяду в самолет, поднимусь под облака, выпрыгну оттуда с парашютом – и своим собственным весом -
Всех фашистов разбомблю!
Как же теперь надо было относиться к фашистской Германии?!
Однажды маленький Игорек Сазонов – мой трехлетний двоюродный брат
– стал скандировать перехваченный где-то стишок (существовавший еще со времен первой мировой войны, но слово "немец" в последние годы заменили на "Гитлер"):
Внимание! Внимание!
На нас идет Германия!
А Гитлер – ни при чем:
Торгует кирпичом.
– Замолчи, Игорь, – прикрикнула на несмышленыша его старшая сестра – шестилетняя Светка. – У нас теперь с немцами дружба!!!
Как раз в то время я читал отличные, вкусные детские книжки "Карл Бруннер" и "Генрих продолжает борьбу". Это были книги немецкого политического эмигранта-коммуниста о фашистской Германии. Дома у нас хранилась замечательно изданная книга "Губерт в стране чудес" – о том,. как немецкий мальчик из гитлеровской Германии приехал в СССР. В ней содержалась уничтожающая характеристика гитлеровцев. Начитавшись этой литературы, очень сложно было взять в толк: как же можно дружить с такими разбойниками?!
Финская война принесла с собой очереди, нехватки, дороговизну. Видно, туго пришлось родителям нашим, не сходились концы с концами, и они решили взять квартирантку. Пришлось нашей семье потесниться и жить в двух комнатах – третью же заняла Роза Мироновна Шехтер – феноменально тучная старуха.
У жены моего дяди Левы был брат, Роза Мироновна была матерью его первой жены. Квартирантка явилась смотреть комнату – мы с Вилей (он еще жил у нас) явились смотреть квартирантку. Залезли под письменный стол и тряслись там от смеха: так поразили нас ее габариты.
Она и в самом деле была невероятно толста. Заполняла собою все огромное барское кресло, которое привезла среди прочей мебели. В трамвае брала себе два билета, с тех пор как одна кондукторша раскричалась на нее за то, что, занимая два места, она уплатила только за одно. Не смущаясь меня, расхаживала по квартире в панталонах и лифе. И я размышлял: будут ли ее две ноги, взятые вместе, соответствовать толщине одной ноги слона?
Мама говорила, что Роза Мироновна – бывшая буржуйка, настоящая, и это укрепило мой интерес к ней: буржуев я в стране уже не застал…
Бывало, Роза Мироновна заходила к нам поговорить по телефону. У нас в комнате, напротив письменного стола, где стоял телефонный аппарат, висел на стене огромный, в широкой раме из пробкового дерева, портрет Сталина. Вождь, фотографируясь, смотрел прямо в объектив, поэтому, куда бы вы ни сели, хитрые и умные глаза генсека были устремлены прямо на вас. Роза Мироновна любила поговорить с отцом народов – и ничуть с ним не церемонилась.