Ю. Ребров (без даты)".
"Не то, чего ожидал! Но все же, дай бог, мать поправится. Что ж это ему выпало-то — и с одной стороны, и с другой, и с третьей! И сам — хорош гусь! Все о себе да о себе, про мать и вовсе не думал, верно Юрка пишет: бревно оно и есть бревно!" Сергею стало хуже, чем было, хотя казалось, что хуже некуда. Но нет, есть, есть куда. Он представил себя со стороны, ну как бы сам посмотрел на такого? Как? Да очень просто — гад он и есть гад: невесту у служивого человека увел? увел! мать чуть не в гроб ложилась, уже при смерти была, а он? хоть бы хны! все о себе да о себе! друзьями надежными, верными — и то обзавестать не сумел! Точное есть выражение: дерьмо в проруби! Очень точное! А Новикову Коляне надо в ножки еще поклониться, что чан не своротил на сторону, а ведь своротил бы — и правда его! Совсем Сергей расстроился, донельзя.
Пересдавать зачет, как и сказано было, пришлось после обеда, когда все отдыхали. А отдых мимолетный в первые месяцы службы почитался за высшее благо, за дар несказанный, чуть ли не сказочный.
Ребята провожали Сергея сочувствующими взглядами.
Мишка Слепнев задрал вверх большой палец: мол, не отчаивайся, все путем. Ему легко было желать удачи, сидючи-то в курилке!
Обед был сытный — каши не жалели, гороха тоже, отпускали всю пайку на пятьдесят шесть копеек в день, как и полагалось. А потому и голодных не было, каждому желающему, если, конечно, укладывался по времени, без скаредности наливали добавку — одинаково жидко-вязкую: где суп, где каша — спервоначалу и не разберешь. И теперь большинство сидело у казармы — немного осоловелые, разморенные. Какой-то счастливчик или просто нахальный тип умудрился даже вытянуться на травке, под прикрытием кустов. Сергей, разумеется, завидовал ему. Но случай у него был особый, и потому молить сержанта о снисхождении было совестно, невмоготу. Да и не желал он никого просить!
Шли молча, Новиков чуть впереди, Сергей за ним. В поле было безлюдно и ветрено. Новиков остановился у облюбованного им пригорочка, уселся на траву и жестом предложил Сергею сделать то же самое. Сергей сел.
— Ну что, потолкуем, — сказал Новиков, — здесь нам никто не помешает.
Сергей вздрогнул. И надо бы пойти навстречу, и мешало что-то.
— Я сюда пришел окоп отрывать, — тихо проговорил он, растегивая чехол саплопаты.
Новиков занервничал:
— Да погоди ты, нароешься еще за два года, горы земли перелопатишь! Думаешь, я слепой? Думаешь, не видел, что и у тебя грунт был паршивый, похуже, чем у этого Черецкого?! Считай, все в порядке!
— Ну, если в порядке, так пошли назад, я тоже имею право передохнуть малость.